Михаил Жутиков - Проклятие прогресса: благие намерения и дорога в ад

Конечно же, обо всем этом вы думали и сами. Подобно несуществующему платью короля в сказке Андерсена, факт видят многие… все. (И сам король, хотя выступает уверенно, чувствует странность и смущен в душе). Нужен дерзкий мальчик, доверяющий зрению и не остерегающийся в простоте души последствий, мальчик, для которого правда еще превыше всего, чтобы крикнуть: «Король голый!»

Не верьте же, что король выступает в нарядном платье, что за ним несут чудесные переливающиеся шлейфы: уверяющие вас в этом портные – мошенники.

Математизированная модель природы есть исключительная по дерзости ошибка.

Уверование в аналитический метод есть гениальное заблуждение, помешательство человечества.

Вы обращали когда-нибудь бесстрастное, холодное внимание, читатель, на автостраду, по которой с высокой скоростью – в противоположные стороны! – мчатся потоки автомобилей? Водители в потоках еще и обгоняют при этом попутчиков. Трудно отделаться от ощущения, что это – помешанные. Странна бывает мысль, что, за единичными экстренными исключениями, им всем НИКУДА НЕ НУЖНО. Наша цивилизация – не суть ли спайка помешанных? Ускоренным аллюром несемся мы к пропасти, утаскивая за собой насекомых и рыб, птиц и гадов, деревья и траву; ничто не мило Безумному: ему нужно скорей.

Скорей – куда?

«Природа довольствуется простотой и не терпит пышного великолепия излишних причин» – этой крылатой фразой Николая Коперника можно с известной мерой условности датировать если не зарождение, то зачатие научного метода, принявшего в основу, с одной стороны, логизированное умозаключение и, с другой, отыскание в окружающем мире именно простоты . Сегодня искомой простоте как будто противятся многометровые полки библиотек с трудами по философии или физике, но мало что изменилось в нашей устремленности все к ней же – простоте аналитической, логической; между тем в крылатой декларации содержатся в зачатке многие, если не все, разрушительные силы прогресса XX столетия. По истечении более чем четырех веков, в особенности же по итогам форсированного развития технологий XX века, можно с уверенностью заключить, что аналитическое познание оказалось на деле орудием омертвления живого мира. Путь его оказался путем дурной бесконечности, а его наиболее почитаемый результат – логизированное естествознание – выступает сегодня как добросовестная и последовательная клевета на природу. Если в трудах глубоко преданных вере Н. Коперника и И. Кеплера еще только сквозит неуверенная, почти искательная усмешка лукавого, то в нашем веке он, не таясь, хохочет во всю пасть: удалось испакостить дело Творения…

Простотой, как выяснилось, может удовольствоваться ученый – пусть и великий, как Коперник, – но не природа. В результате научного прорыва XVII–XVIII веков и последующего за ним исследовательского натиска получены многие содержательные результаты – но тем труднее признавать, что мы нимало не подвинулись к тайне мира, располагая в полноте инструментами сокрушения земной жизни и нынче полным ходом сокрушая ее. В осознании этой мировой тщеты заключено теперь, вероятно, единственное спасение от новых упований – от искуса «великих открытий», этого шарлатанского набора отмычек, от новых соблазнов формальной аналитической «простоты», глубинные токи которой с таким энтузиазмом разрабатывали гении прошлого.

Подобное «отрицание отрицания» в общественном развитии само по себе не новость; ново то, что масштабы разрушения подобрались уже к основаниям жизни – чего не было, надо полагать, с самого ее зарождения. Выбросы в природу отходов «научного производства» были и раньше; они всего лишь достигли критической концентрации – количество перешло в качество.

Проблема рационального описания явлений, поставленная еще Платоном, оказалась разрешена – в астрономии и физике, экономике и генетике и т. д., но вместе с ее разрешением сами условия существования земной жизни успели оказаться чудовищно искажены именно рационализмом! Ибо из надерганных законов-истин немедленно и все более торопливо стал возводиться опирающийся на них искусственный мир орудий, оружия, технологий, подчиняющий жизнь природы исключительно своим потребностям и мало-помалу умерщвляющий ее. Служа более и более низменности человека-животного, великая наука «проскочила» момент своего перерождения на пути от милой «почемучки» к Хиросиме, – увы, мы не зафиксируем в том развитии видимых метаморфоз. Подобно тому, как Лаврентий Берия – личность совсем иного порядка, чем Александр Герцен – принадлежа той же, если можно так выразиться, «команде социализма» (и вызванная, заметим, логикой его строительства!), нравственные калеки Оппенгеймер и Теллер – отнюдь не то же, что Кеплер и Паскаль; однако развитие «не замечает» перехода, заметны только крайности! Упущен момент, когда «мальчишеские шалости» науки переросли в преступления против самой жизни. Переменились цели, переродилась научная «истина» – как будто незаметно и постепенно – но и изначально были к тому показания, – да что показания, все предпосылки!

Можно сказать, что с началом утраты верхушечной Европой религиозного чувства в авангардной мысли Запада укрепляется уверование в некую познаваемую формальную «простоту» мироздания, как бы предвечную достаточность аналитических, более или менее простых, соотношений. Произошла подмена бесконечного конечным, реальности – абстрактной схемой, ощущаемая поначалу как победа разума. Оставался только шаг до строительства на основании тех соотношений «целесообразного» собственного синтетического мира – строительства на подавляемой, угнетаемой, вытесняемой жизненной основе! В эффективном поначалу методе упрощения реальности – ее идеализации, в аналитическом алгоритме коренится вся ложность избранного пути.

Повредить природе на самом первом этапе (астрономия) теория не в силах – ведь нет и речи о ее «внедрении», – но именно аналитическая заданность содержит искус, который станет причиной последующего разрушения живого мира – ибо очень скоро она потребует себе законного продолжения : внедрения в практику .

Эта глубинная порча аналитического метода, – расчленяющего Целое, убивающее в нем душу – на поверхности последующих трех веков выступает постепенно и малоприметно – но в точности подобное происходит и на уровне относительно мирном, бытовом! Постепенность и тут, заметим, прековарна! Читатель простит нам взятые наудачу случайные примеры: в крестьянском быту являются невинные ходики вместо петухов (состоится подмена космического времени бездушием высокоточного маятника – пример, подсказанный М.Я. Лемешевым); на памяти уже нашего века является лифт вместо лестницы, холодильник вместо погреба; оптический прицел позволяет охотнику валить зверя издали: тюкай и тюкай – стадо продолжает бестревожно пастись, только падают, неведомо отчего, новые жертвы; рентгеновский аппарат облегчает (а как же!) диагностику, и врачу уже совсем не столь важна теперь интуиция; калькулятор позволяет забыть навеки таблицу умножения… На наших глазах перевертывается качество процесса, именуемого прогрессом. Ведь на деле речь идет о дальнейшем невоспроизводимом техническом потреблении леса, кислорода, воды, угнетении и уничтожении биологических видов, разрушении климата, радиационном заражении почв и вод и т. д. Ослабляется и сам Человек – вследствие постепенного обрыва корней, привязывающих его к живым истокам.