Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Но верил ли Геббельс тому, что он говорил? Очевидцы утверждают, что эта памятная речь Геббельса была для него лишь упражнением в управлении эмоциями массовой аудитории. Вернувшись домой, он сказал жене: «Невероятное, кошмарное безумие! Если бы я приказал им броситься из окна, они бы даже не задумались!»

Поражение под Сталинградом способствовало обострению борьбы за власть в Третьем рейхе. Шпеер вспоминал: «Высшее руководство рейха, которое и так разъедали разногласия, зависть и ревность, не сплотило ряды перед лицом угрозы, которая нависла над нами. Напротив, в этом гнезде интриг, которое создал Гитлер, расколов все центры власти, азартные игроки начали вести игру, лишь увеличивая ставки».

По словам Шпеера, во время «сталинградского кризиса», Борман, Кейтель и статс-секретарь Ламмерс «решили более жестко окружить Гитлера. Теперь все приказы, подписанные главой государства, должны были проходить через эту троицу. Предполагалось, что таким образом будет остановлен поток непродуманных решений и положен конец путанице в руководстве. Гитлер был удовлетворен тем, что последнее слово оставалось за ним. Таким образом, противоположные взгляды различных отраслей правительственных учреждений «просеивал» этот комитет Трех».

Против усиления позиций Бормана, Кейтеля и Ламмерса выступил Геббельс. Уже в декабре 1942 г. он собрал вокруг себя группу лиц, которые были готовы помочь ему – Вальтера Функа, Роберта Лея, Альберта Шпеера. Поражение под Сталинградом продемонстрировало крах гитлеровских планов. Во время встречи четверки в начале 1943 г. Геббельс говорил о том, что военные успехи в начале войны были достигнуты без пересмотра серьезных недостатков в системе рейха. Геббельс говорил, что англичанам помог Дюнкерк, так как заставил их мобилизовать экономику для военных нужд. «Сталинград – это наш Дюнкерк!»

Геббельс обращал внимание на ту информацию, которую он получил из писем рядовых немцев. Их авторы призывали покончить с производством предметов роскоши, которые не идут на цели войны. Шпеер предлагал сократить расходы на деятельность контролирующих органов. На совещании четверых говорили и о необходимости удлинить рабочий день административных служащих и тем самым высвободить людей для работы в сфере вооружений. Был поставлен вопрос и о сокращении культурно-развлекательной сферы. Однако попытки Геббельса донести эти предложения до Гитлера были сорваны «комитетом Трех». На стороне «троицы» выступили Фрик и Заукель.

По приказу Геббельса как гаулейтера Берлина в столице рейха были закрыты роскошные рестораны и места развлечений. Геббельс не сделал исключения и для ресторана «Хорхер», из которого Геринг постоянно получал пищу.

Как только Геринг услышал об этом приказе Геббельса, он бросился звонить ему в министерство пропаганды. В телефонном разговоре, длившемся три четверти часа, Геббельс настаивал на полном исполнении приказа. Разъяренный Геринг ответил: «Если вы сегодня закроете ресторан «Хорхер», я завтра открою его под маркой клуба воздушного флота!» На это у Геббельса не нашлось возражения. Но он организовал «стихийную уличную демонстрацию» около ресторана «Хорхер». Демонстранты разбили одну из больших витрин ресторана. На следующий день у дверей ресторана стояли часовые люфтваффе с примкнутыми к оружию штыками. Этот конфликт осложнил отношения между двумя влиятельными деятелями рейха.

Но конфликт длился недолго. Вскоре после речи Геббельса в «Спортпалаце» состоялось совещание, в котором приняли участие помимо Шпеера, Лея и Функа, фельдмаршал Мильх, министр юстиции Тирак, статс-секретарь министерства внутренних дел Штукарт, статс-секретарь Кёрнер. На совещании было одобрено предложение Мильха и Шпеера об использовании полномочий Геринга как «председателя совета министров по обороне рейха», чтобы укрепить тыл Германии во имя войны.

На последовавшем совещании со Шпеером, Леем, Функом, Геббельс говорил: «Так не должно больше продолжаться. Мы здесь сидим в Берлине, а Гитлер не слышит, что мы говорим о существующем положении. Я не могу оказать на него влияние в политическом отношении. Не могу даже сообщить о самых настоятельных мерах в моей области. Все идет через Бормана. Гитлера надо убедить чаще приезжать в Берлин». По словам Шпеера, Геббельс говорил, что «внутренняя политика выскользнула из рук Гитлера. Ее контролирует Борман. Борманом двигают лишь личные амбиции. Его жесткий доктринерский подход представляет большую угрозу для эволюции политики. Прежде всего, надо уменьшить его влияние!»

Геббельс подверг критике и Гитлера. «У нас не кризис руководства, у нас кризис Руководителя! – говорил он. Геббельс считал ошибочным, что Гитлер забросил дела политического руководителя, занявшись военными делами. Шпеер писал: «Его критика показала, что означал Сталинград. Геббельс стал сомневаться в звезде Гитлера, а поэтому и в его победе. И мы также сомневались вместе с ним». Было повторено предложение восстановить деятельность Геринга как председателя совета министров для обороны рейха, как это было предусмотрено постановлением, принятым в начале войны. При этом Геринг получал возможность принимать постановления без согласования с Гитлером. Шпеер подчеркивал: «С этого поста можно было сокрушить власть, узурпированную Борманом и Ламмерсом».

Участники совещания попросили Геббельса направиться к Герингу и помириться с ним после инцидента из-за ресторана «Хорхер». В это время Геринг, обиженный нападками на него Гитлера за провалы люфтваффе, пребывал в Оберзальцберге. Первым к Герингу прибыл Шпеер, который изложил суть решений участников неофициальных встреч и предложил ему принять Геббельса. Во время долгой беседы Геринг жаловался Шпееру, что Борман стремится стать наследником Гитлера и не остановится ни перед чем, чтобы обойти его, Геринга.

1 марта Геббельс записал в своем дневнике, что Шпеер «проделал замечательную подготовительную работу. Если бы я преуспел в том, чтобы переубедить Геринга проводить совершенно новую политику в области войны, то это было бы положительным достижением, значение которого трудно переоценить».

Встреча Геббельса и Геринга состоялась 2 марта и длилась 4 часа. Оба решили забыть о недавних обидах и остановились на том, что их объединяло. Прежде всего, оба решили отстранить от власти самозваный «комитет Троих» из Бормана, Ламмерса и Кейтеля, который взял под контроль информацию, поступающую к Гитлеру. Поставил Геббельс вопрос и об отставке Риббентропа.

Одновременно, по словам Геббельса, было решено, что «надо принять меры для того, чтобы прекратить отсутствие руководства в нашей внутренней и внешней политике. Не надо беспокоить фюрера всеми делами. Фюрера надо освободить от военного руководства». Демагогически Геббельс писал: «Как всегда было во время кризисов в партии, долг ближайших друзей фюрера в минуты опасности сплотиться вокруг него и создать прочную фалангу. Те душевные муки, которые мы сейчас испытываем, пройдут; то, что мы делаем, чтобы преодолеть наши трудности, сохранится».