Джон Сили - Британская империя. Разделяй и властвуй!

Теперь мы можем видеть, при каких условиях возникла Великая Британия. Она одна пережила семью великих империй, родившихся от соприкосновения западных государств Европы с новыми мирами, внезапно раскрытыми Васко да Гамой и Колумбом. Англия делала то же, что делали Испания, Португалия, Франция и Голландия. Подобно Великой Британии, некогда существовали Великая Испания, Великая Португалия, Великая Франция и Великая Голландия, но по разнообразным причинам эти четыре империи погибли или сделались незначительными. Великая Испания исчезла, а Великая Португалия утратила свою наиболее обширную провинцию, Бразилию; утрата эта произошла полвека назад в силу борьбы за независимость, – борьбы, подобной той, которая отторгла от Англии ее американские колонии. Великая Франция и значительная часть Великой Голландии погибли в войне и потонули в Великой Британии. Великая же Британия, потерпев жестокий удар, продолжает существовать до настоящего дня, являясь единственным памятником почти исчезнувшего порядка вещей. Вместе с тем она отличается от этих бывших империй одним существенным пунктом.

Страны, внезапно открывшиеся для Европы на исходе пятнадцатого столетия, распадаются на три категории. В странах, открытых Васко да Гамой, существовали большей частью древние и обширные государства, о ниспровержении которых и не помышляли первые авантюристы. Колумб, напротив, открыл материк, на котором оказались только два организованных государства. Но и те быстро обнаружили свою непрочность. Отношение к новым странам, установленное Колумбом, было самое странное и насильственное, когда-либо возникавшее между двумя расами человечества; оно повело к лютой борьбе, составившей одну из ужаснейших страниц в летописях мира. В этой борьбе равенства не было. Американская раса уступала в силе европейцам, как овцы уступают волкам. Даже там, где она была многочисленна и имела политическую организацию, как в Перу, она не была в состоянии бороться; ее государства были сокрушены, правящие династии истреблены, и население обращено в рабство. Таким образом, вся страна была захвачена вторгнувшейся расой и разделена, как добыча. Здесь пришельцы не доказывали шаг за шагом, как это было в Индии, своего военного превосходства над туземной расой, – здесь они сразу завладели ею, как партия охотников, внезапно напавшая на стадо антилоп. В Америке повсюду мы видим одно и то же, но все ее страны можно разделить на две категории. Между странами Центральной и Южной Америки, подпавшими главным образом под власть испанцев и португальцев, и североамериканскими территориями, сделавшимися в результате добычей Англии, была значительная разница. В Мексике, Перу и других частях Южной Америки туземное население, хотя и слабое по сравнению с европейцами, было многочисленно; оно считалось миллионами, достигло земледельческой стадии и имело города. Индейские племена, бродившие по территориям Северной Америки, теперь составляющим Соединенные Штаты и область Канаду, были гораздо менее значительны. Вычислено, что «все индейское население территории Соединенных Штатов к востоку от Скалистых гор после открытия Америки никогда не превышало, если оно когда-либо достигало, трехсот тысяч человек». Так что в то время, как в Новой Испании европеец, хотя и господствующий, жил среди населения, состоявшего из туземных индейцев, европеец в Северной Америке вполне заступил место туземной расы, оттесняя ее по мере своего движения и абсолютно не сливаясь с нею.

Англии удалось, в конце концов, завладеть лучшей частью областей, открытых Васко да Гамой и Колумбом. С одной стороны выросла Индийская империя, с другой – Колониальная империя. Но из стран второй категории, т. е. из диких стран, лишенных могущественных государств, Англия заняла те, которые были сравнительно мало населены; доставшаяся ей впоследствии австралийская территория находилась в тех же условиях. Это обстоятельство имеет крайне важные последствия.

Я уже имел случай заметить, что сущность Великой Британии заключается в распространении английского государства, а не в распространении английской национальности. Однако для Великой Британии крайне характерно, что она представляет собою одновременно распространение и английской национальности. Если национальность распространяется без расширения государства, как было с греческими колониями, то плодом этого явления может, правда, оказаться усиление нравственного и умственного влияния народа, но возрастания политического могущества при этом не бывает. С другой стороны, когда государство переступает границы своей национальности, владычество его может сделаться шатким и искусственным. Таково положение большинства империй; таково же положение английской Индийской Империи. Английское государство в Индии могущественно, но английская нация составляет лишь незаметную каплю в океане азиатского населения. Распространяясь по новым территориям, нация рискует встретить там другие национальности, которых ей не удастся ни уничтожить, ни вполне изгнать, даже если она и сможет завоевать их. В таких случаях ей предстоят большие непрерывные трудности. Подчиненные или конкурирующие национальности не могут быть вполне ассимилированы и непрестанно служат причиной слабости и опасности. К счастью для нее, Англии в процессе ее расширения удалось, в общем, избежать этой опасности: она занимала такие части земного шара, которые по своей малолюдности давали полный простор новым поселениям. В них хватало земли для каждого, кто желал там селиться, а туземные расы были настолько неразвиты, что не могли противостоять даже мирной конкуренции, не говоря уже о материальной силе английских переселенцев.

Это справедливо в общем. Английская империя, как целое, свободна от той слабости, которая привела к падению большинство империй, представлявших собою механический насильственный конгломерат чуждых национальностей. Иногда утверждают, что Великая Британия является, в сущности, слабым союзом, который не вынесет малейшего удара. На чем основан этот взгляд, я рассмотрю далее, а пока замечу, что Великая Британия, несомненно, обладает одним основным элементом силы, которого недостает большинству империй и некоторым республикам. Так, Австрия раздроблена национальным соперничеством германца, славянина и мадьяра; Швейцарский Союз соединяет в себе три языка; английская же колониальная империя по существу и в широком смысле является сплошь английской.

Конечно, здесь необходимы значительные оговорки. Только в одной из четырех великих групп, – в австралийских колониях, – наше утверждение почти не требует ограничений. Природная австралийская раса стоит на такой низкой ступени этнологической лестницы, что не может внушать никаких опасений. Однако если мы включили в эту группу Новую Зеландию, то уже должны принять во внимание племена маори, которые занимают Северный остров и беспокоят англичан, подобно тому, как в прошлом веке их беспокоили горные кланы в северной части Британского острова; при этом надо помнить, что маори отнюдь не принадлежат к тому типу людей, на которых можно смотреть с презрением, хотя общая численность их не превышает сорока тысяч и население быстро уменьшается. Обращаясь к другой группе – к североамериканским колониям, состоящим главным образом из Канады, – мы находим, что ее ядро было первоначально приобретено не путем английской колонизации, а путем завоевания французских колоний. Следовательно, здесь с самого начала, и притом в тяжкой форме, существовали национальные затруднения. Первоначальная Канада французов впоследствии стала известна под названием Нижней Канады, а со времени учреждения Канадской области (Dominion of Canada [33] Учреждение Dominion of Canada имело место в 1867 году; в этом году английский парламент утвердил союз, создавшийся между четырьмя главными английскими провинциями Северной Америки: Онтарио, Квебеком, Новым Брауншвейгом и Новой Шотландией. ) она носит название провинции Квебек. Население ее простирается почти до полутора миллиона, тогда как население всей Канадской области равняется четырем с половиной миллионам. Здесь французы-католики перемешаны с главной массой населения, состоящего из англичан-протестантов. Еще не так давно присутствие этого чуждого населения дало о себе очень чувствительно знать в раздорах, по существу похожих на те, которые национальный вопрос породил в Австрии. Канадское восстание, ознаменовавшее первые годы царствования королевы Виктории, было в действительности национальной войной (внутри) Британской империи, хотя оно облеклось в маску борьбы за свободу; это указано вполне ясно лордом Дургамом (Lord Durham) в начале его знаменитого донесения о Канаде: «Я ожидал увидеть борьбу между правительством и народом, а нашел, что это была война двух наций в одном государстве; я нашел не борьбу принципов, а борьбу рас». [34] Восстание, о котором говорится, имело место между 1836–1837 годами и кончилось поражением инсургентов, с которыми сражались заодно и демократы Верхней Канады, населенной преимущественно англичанами. Но следует заметить, что и здесь чуждый Англии элемент уменьшается и, вероятно, в конце концов, будет затоплен английской иммиграцией; кроме того, враждебность этого элемента значительно смягчена введением федеральных учреждений.