Джон Сили - Британская империя. Разделяй и властвуй!

Но если эти воззрения верны, то они должны быть применимы одинаково и к семнадцатому, и к восемнадцатому столетиям. В истории отношений между Новым Светом и Старым каждое из трех столетий – шестнадцатое, семнадцатое и восемнадцатое – имеет свой, особенный характер. Шестнадцатое столетие можно назвать испано-португальским периодом. В начале его Новый Свет был монопольным владением двух наций, открывших его, – родины Васко да Гамы и страны, усыновившей Колумба; в конце столетия, при Филиппе II, Испания и Португалия сливаются в одно государство. В семнадцатом столетии три другие государства – Франция, Голландия и Англия – выступают на колониальное поприще. Голландцы идут впереди; в своей войне с Испанией они захватывают большинство прежних португальских владений в Ост-Индии, сделавшихся уже испанскими; им удается даже на время завладеть Бразилией. Вскоре после этого Франция и Англия основывают свои колонии в Северной Америке. С этого времени, или почти с этого времени, мы можем проследить то преобразование в европейской политике, на которое я указал, как на необходимое следствие нового положения, какое заняли эти пять государств. В течение этого столетия происходит значительная перемена в их относительном колониальном значении. Португалия приходит в упадок; несколько позднее падает и Голландия. Испания остается в состоянии неподвижности: она не лишилась своих обширных владений, но и не расширила их, и они, подобно Китаю, остаются замкнутыми, не имеют сношений с остальным миром. Зато Англия и Франция решительно подвигаются вперед. Кольбер поставил Францию в первом ряду торговых стран; Франция исследовала Миссисипи. Но английские колонии неоспоримо превосходят ее по численности населения. И вот в восемнадцатом столетии происходит великий поединок между Францией и Англией из-за Нового Света.

Я говорил об этом поединке еще в начале курса. Я хотел показать вам на наглядном примере, что расширение Англии не было спокойным процессом и не принадлежит исключительно к новейшему времени, и мы видели, что в течение всего восемнадцатого столетия расширение это было деятельным началом брожений – причиной войн, не имевших равных себе по величине и по числу. Я не мог тогда идти дальше в глубь времен; но теперь, когда мы уже анализировали ту притягательную силу, которую проявил Новый Свет по отношению к Старому вообще и к Англии в особенности, когда мы вникли в характер и интенсивность этой силы, теперь мы в состоянии углубиться назад и проследить с самого начала расширение Англии в Великую Британию.

В век Елизаветы, как я уже говорил, Англия впервые начала принимать свой новейший характер, т. е. впервые она попала в главный поток торговли и впервые стала направлять свою энергию к морю и к Новому Свету. Это и было началом расширения, первым симптомом возникновения Великой Британии. Великим событием, возвестившим миру о новой Англии и о ее новой роли, было морское нашествие испанской Армады. Тут начинается новая история Англии. Если вы сравните это событие со всем тем, что предшествовало ему, то сразу увидите, насколько оно ново; если же вы спросите себя, в чем же состоит, собственно, его новизна, то придете к заключению, что это было первое событие вполне океаническое. Правда, Англия всегда была окружена морем, и войны ее всегда начинались на море; но под морем в прежние времена подразумевались пролив, канал или, самое большее, узкие моря. Теперь же впервые вся борьба начинается, продолжается и оканчивается в широком море; Великая Армада представляет как бы последнее действие драмы, которая вся разыгрывалась не в английских морях, а в Атлантическом и Тихом океанах и в Мексиканском заливе. Нападающая страна – обладательница Нового Света, наследница открытий Колумба и Васко да Гамы; ее главная обида – нарушение монополии Нового Света. И кем же встречено это нападение? Не средневековыми рыцарями, не стрелками, одержавшими победу при Креси, а совершенно новой расой людей, каких не знала средневековая Англия, – героями-флибустьерами, какими были Дрек (Drake) и Хокинз (Hawkins), проведшие всю свою жизнь на волнах того океана, который для отцов их был неизведанной, бесполезной пустыней. Теперь впервые можно сказать об Англии словами народной песни: «Путь ее лежит по волнам океана».

Английская королева Елизавета I

Но Великой Британии еще не существует; явился только импульс, стремление основать ее и исследовать путь, ведущий к заатлантическим землям, где со временем могут жить англичане Великой Британии. В то время, как Дрек и Хокинз подают пример грубого героизма и любви к странствованию по морям, Гемфри Джильберт (Humphry Gilbert) [55] Gilbert – родственник Ралея; хорошо образованный и очень предприимчивый, он организовал в 1503 году экспедицию в Северную Америку и исследовал ее берега, но погиб на возвратном пути. и Вальтер Ралей (Walter Raleigh) выказывают необычайные колонизаторские способности. В следующее царствование была основана Великая Британия, хотя ни Джильберту, ни Ралею не было суждено вступить в нее. В 1606 году Яков I подписывает хартию для Виргинии, а в 1620 году – хартию для Новой Англии, и затем очень скоро новая жизнь, воодушевившая Англию, ее новые цели и новые ресурсы делаются столь явными, что обращают на себя внимание всей Европы. Новая английская политика проявляется впервые в большом масштабе в войне между королем и парламентом и затем во время протектората. Уже при Кромвеле Англия является, хотя преждевременно и на шатком для империализма базисе, той Англией, какой она окончательно сделалась в царствование Вильгельма III и какой продолжала оставаться в течение всего восемнадцатого столетия, а именно: Англией, неуклонно расширяющейся в Великую Британию.

Главной характеристикой этой фазы развития Англии, мне кажется, является то, что она представляет одновременно торговую и воюющую державу. Существует ходячее мнение о естественной связи между торговлей и миром; основываясь на нем, заключают, что войны новейшей Англии могут быть приписаны только влиянию феодальной аристократии. Говорят, что аристократия, будучи по своему происхождению военной, любит войну, тогда как купец, естественно, желает мира, чтобы беспрепятственно вести торговлю. Вот образец рассуждения a priori в политике! Каким же образом завоевали англичане Индию? Разве завоевание это не было прямым следствием их торговли с Индией? Но это только один из ряда наглядных примеров, иллюстрирующих тот закон, который управлял историей Англии семнадцатого и восемнадцатого столетий, – закон тесной взаимной зависимости между войной и торговлей. Ибо в продолжение всего этого периода торговля, естественно, ведет к войне, и война покровительствует торговле. Я уже указал на то, что войны восемнадцатого столетия были несравненно крупнее и обременительнее, чем войны Средних веков. Войны семнадцатого столетия, будучи сравнительно меньших размеров, тем не менее, также были крупны, а между тем именно в течение этих столетий Англия становилась все более и более торговой страной, и чем воинственнее она делается в это время, тем больше развивается ее торговля. Нетрудно указать на причину такого одновременного развития войны и торговли; причина эта – старая колониальная система.