Рен Марк - Рен Т. Марк А. Рифлинг Месс-менд - вождь германской ЧК

Вы встаете рано утром, выглядываете в окно, — да, думаете вы про себя, еще очень рано, еще — роса. Вы не понимаете, вы не знаете, что роса эта — иперит… И что это за странный запах? Как будто горчицей пахнет… Нет, это показалось. Вот уже и росы нет. Солнце светит ярко… Вы забыли уже про горчичный странный запах. Ну, конечно, это вам только показалось, — ерунда. И вы начинаете жить — как будто ничего не случилось. Вы не знаете, что вы уже убиты. Да, милостивый государь, вы уже убиты. Вы умрете через 3–4 месяца — и вас не включат в статистику, — для успокоения нервов гаагских выживающих из ума старичков, вас не включат в статистику, чтобы вы не испортили циферки… Вы звоните по телефону Луизе, вы болтаете всякий веселый вздор, Луиза (она уже тоже убита) сегодня в прекрасном настроении. Как ты спала, Луиза? Что тебе снилось? У меня в комнате много, много цветов, — сирень и ландыши. Я вчера вечером, поздно ночью (как раз когда летали над городом аэропланы, разбрызгивая иперит) играла Бетховена «8-ои-ѵепіг а Еіізе»… Что? Да!.. Итак, мы встретимся вечером, в 7 часов…

Но в семь часов вечера вы уже не встретитесь с Луизой. В семь часов вечера вы уже начнете умирать.

В семь часов вечера вы ослепнете. Это случится совершенно неожиданно, вдруг. Вы будете сидеть в своем кабинете в удобном мягком кожаном кресле и читать книгу, и вдруг посередине слова, посередине слога, — вдруг, мгновенно наступит тьма. Что за ерунда? Что случилось?.. но проходит за мигом миг, — целая вечность, — целая прошла уже секунда — и все тьма.

Вас охватывает панический страх и все нарастает, нарастает страх. Исступление, отчаяние, ужас. Но вы способны еще мыслить. Первая ваша мысль, острая, как сталь, — солнце погасло. Кончилась жизнь. Вселенная… А вторая мысль: нет, солнце не погасло, — это я ослеп… Ваши глаза закрыты, — плотно, крепко, жестко закрыты, вы не можете их открыть. Вы напрягаете всю силу своей воли, — ну, что же это, — почему я не могу открыть глаза?.. Потом вы начинаете говорить (человек есть животное общественное). Говорить, звать, спрашивать…

Но это все ничего. Через 3–4 дня вы вновь про-зреете. И знакомый доктор объяснит вам, что вы вовсе не ослепли, — это вовсе не была слепота, это было чисто психическое явление — светобоязнь. У него, у знакомого доктора, было точь-в-точь то же самое. Это было что-то странное, — у многих, почти у всех, — у всех людей в этом городе, — вдруг — светобоязнь. И через 3–4 дня — у всех прошло. Прошла светобоязнь, но не прошел страх. Вдруг это повторится? Каждое мгновение опасно, каждый шаг опасен, каждое движение опасно. Страх парализует. Уже вы не можете больше работать, думать, кушать, спать, жить — вы в панике. Весь этот город в панике… Что-то случилось, что-то произошло кошмарное, — но что именно? Больше всего мучает вас неизвестность, незнание, непонимание. Вы чувствуете себя во власти роковых каких-то, сверхчеловеческих, потусторонних сил. Вы — игрушка в руках каких-то неведомых, невидимых гигантов. Вы знаете, как поступают с игрушкой? Выламывают ручки, ножки, протыкают булавочкой глазки… И вот, вся ваша жизнь, — казалось, такая умная и значительная жизнь — вся ваша жизнь — сон, приснившийся какому-то богу или дьяволу. Или, может быть, это вам приснился сон, будто вы живете на земле?

Люди теряют чувство реальности — вот первое, самое важное психическое последствие иперита. Вместо чувства реальности — чувство кошмара. Эпидемия самоубийств — вот первое последствие иперита.

А потом начинаются заболевания. Заболевают все без исключения, — один за другим, один за другим, — спасения нет. Человеческое тело покрывается белыми пятнами, струпьями — проказа. Потом между белыми струпьями появляются красные пузыри, волдыри, — красные, налитые кровью, величиной с человеческий кулак. Такие же струпья-волдыри появляются внутри человеческого тела. В желудке. В кишках. На печени. На легких…

— Это излечимо? — спросил я.

— Не знаю, — ответил профессор. — Вопрос об излечимости или неизлечимости нас, химиков, не интересует. — И он засмеялся добрым, стариковским, мягким, шамкающим смехом.

Земля, орошенная иперитом, сохраняет в себе заразу в течение 3-4-х месяцев. Окончательно «очищается» земля только через полгода.

Но самое страшное в иперите — не то, что он поражает людей, а то, что он поражает человеческие вещи. От иперита ржавеют металлы, теряют свою уверенность и упругость, расслабляются. Вянет железо. Сталь становится вялой. Ткани — все, какие только есть на теле, — всасывают в себя иперит из воздуха, пропитываются насквозь иперитом, становятся очагом заразы. Первое, что должны сделать жители поражен-ной иперитом страны, это — сжечь все, какие только есть у них ткани. Сбросить с себя, сжечь все одежды. Чтобы остался голый человек на голой земле. На голой земле, на которой не произрастает ничего, кроме язв и мора… Иперит поражает хлеб человеческий. Животные умирают. Камень размягчается. Вся эта ваша культурно-цивилизованная жизнь — телефон, телеграф, железные дороги, промышленность — фабрики, заводы, шахты, копи — все, все уничтожено, разрушено, перестало существовать. Ведь жизнь человека на земле — жизнь человека, как она есть сейчас — невозможна без металлов и тканей… Тут вы должны остановиться и вдуматься хорошенько… Жизнь без металлов и тканей — ведь это же значит возврат к каменному веку…

И вот, представьте себе, если вы спросите профессора — химика, полководца, военачальника, истребителя, — как же спастись от иперита, как уйти, как уберечься, как остеречься и как бороться, — он ответит вам:

— Возврат к каменному веку — вот единственное.

Человечество погибнет от иперита, если оно не отречется от культуры и цивилизации. Назад к первобытности — вот лозунг дня. Научиться жить по-звери-ному, разучиться жить по-человечески. В пещерах, в лесах, в дебрях… Но и этого мало. Слышите? — и этого мало. Надо пойти еще дальше назад, еще дальше, чем каменный век. В каменном веке человек-полузверь жил на земле, а в иперитовом веке придется чело-веку-зверю жить под землею — потому что земля — смерть. Из всех наших искусств — «искусств», ха-ха-ха… — из всех наших искусств оставим себе, запомним только одно: рыть землю, рыть траншею, зарываться в землю, уйти под землю — только под землею — спасение… Если вы хотите, вы можете тут остановиться и развить целую философию: шло и шло человечество все вперед и вперед — от каменного века до века пара и электричества, до века банков и социал-демократии, — и потом еще дальше, вперед — до века электронов и радия… Ведь кончился уже век пара и электричества; пар и электричество уже устарели, — начинается уже век электронов и радия. Начинается век чудес… И век банков и социал-демократии тоже кончается, начинается век революции… Да, да, — все это так… И мы создали такую мощную человеческую науку и такое великое человеческое искусство, — мы, человечество. Достоевский и Бетховен. Гёте и Эдиссон… И вот, уже скоро-скоро, объединится земля с Марсом, — мы расширим до беспредельности пределы жизни нашей земной. Мы вознесемся на выси надземные, и перед нами откроются дали надзвездные, и мы ощутим бесконечность… Но — вдруг… изобретен ипе-рит… Его изобрел — знаете, кто? Ну, какой-то там фар-мацевтик, какой-то человечишка маленький, никому не известный, — ведь имя его никому не известно, — потому что изобретение само по себе ничего не стоящее, маленькое, — ну, совсем, совсем малюсенькое, ничтожное изобретение — с чисто-научной точки зрения. Цианистый, углекислый газ, — скажите, пожалуйста, — простенькая, скучненькая формула. Углерод, азот, водород — самая обыкновенная, самая заурядная химическая ерунда переносит нас обратно из века электрона и радия в каменный век, — и еще дальше назад — куда? Назад к обезьяне? Нет, еще дальше… Может быть, мы дойдем назад до амебы…