Виктор Еремин - Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина

ВОПРОС. Какую позицию занял Еврейский антифашистский комитет в связи с образованием государства Израиль?

ОТВЕТ. Для меня создание еврейского государства было крупным радостным событием, но я считал, что реального значения для нас — евреев СССР — это не имеет. Я знал, что у нас ничего не изменится, и не может измениться под влиянием этого, небольшого для СССР, внешнеполитического события. Меня интересовал этот вопрос больше с точки зрения внутренней, то есть, с точки зрения использования этого события для усиления и роста националистических настроений внутри страны. Поэтому мы не только [не] старались затормозить поток этих настроений, но всячески содействовали этому. Мы создавали впечатление у желающих добровольно выехать “на фронт” в Палестину, что это не исключается, то есть фактически поощряли эти тенденции путем занесения в списки добровольцев, обещая им поставить этот вопрос перед правительством, что нами и было сделано. В газете “Эйникайт” был опубликован ряд статей о еврейском государстве, призванных усилить националистические настроения. Эти статьи были написаны мною, Бергельсоном и работником комитета Гольдбергом. Но это нас не удовлетворяло. Мы искали встреч с работниками дипломатической миссии государства Израиль, прибывшей в СССР в сентябре 1948 года, чтобы с их помощью связаться с Америкой по поводу “крымского проекта”.

ВОПРОС. Вам это удалось?

ОТВЕТ. Нет, связь с миссией государства Израиль мы не установили. Я стремился сделать это официально и разговаривал по этому поводу с заместителем министра иностранных дел СССР Зориным [528], ставя вопрос о приеме. Однако положительных результатов не добился. Тем временем заволновались некоторые члены президиума комитета. Они порицали пассивность комитета в такой момент и настаивали на активизации нашей работы. “Нам никогда не простят нашу трусость в такой момент”, — говорил Шимелиович, являвшийся претендентом на роль председателя комитета. Он же настаивал на срочном обсуждении палестинского вопроса на президиуме Еврейского антифашистского комитета. Надо сказать, что в это время все внимание еврейской массы было переключено на миссию государства Израиль в Москве, и мы почувствовали, что теряем связь с еврейским населением. Об этом свидетельствовала и большая еврейская демонстрация, устроенная в октябре 1948 года в Москве в Спасо-Голенищевском переулке, когда руководительница миссии государства Израиль Меерсон посетила синагогу.

Эти две еврейские демонстрации: на похоронах Михоэлса и в честь миссии представляли собой важнейший итог нашей деятельности за 6 лет существования комитета.

ВОПРОС. Вы присутствовали на демонстрации у синагоги?

ОТВЕТ. Нет, никто из членов президиума комитета на демонстрации у синагоги не присутствовал. На другой день мне звонили по телефону С. Гордон, Рогачевский и Кушниров [529]и порицали меня за то, что я “не был в этот день с народом”.

ВОПРОС. Кроме попытки установить связь с миссией государства Израиль, что еще вы предпринимали в целях использования палестинских событий для вашей подрывной работы?

ОТВЕТ. В начале ноября 1948 года мы провели заседание президиума комитета, посвященное палестинской проблеме. На этом заседании было решено организовать митинг, посвященный еврейскому государству, который предполагалось транслировать по радио. По нашему мнению, этот митинг должен был поднять престиж комитета среди еврейского населения СССР и за рубежом. Мы рассчитывали выступить на митинге так, чтобы еврейские организации США поняли, что создание еврейского государства не только не снимает “крымскую проблему”, а наоборот, делает ее более актуальной, вследствие близости Крыма к Палестине. При наличии еврейской республики в Крыму мы бы легче установили “общееврейский фронт”. Палестинские события лили воду на нашу мельницу. Мы видели бурный рост националистических настроений среди евреев и были уверены в том, что после отпадения Палестины как реальной возможности разрешить их национальные интересы эти настроения могут быть пущены в ход для нашей конечной цели, заключавшейся в концентрации евреев на территории СССР в Крыму или Биробиджане с привлечением американского капитала. Мы планировали, благодаря дипломатическим отношениям с Палестиной, послать туда делегацию и где-нибудь в нейтральной зоне встретиться с Гольдбергом и Розенбергом для обсуждения ситуации и принятия новых решений. Но как раз в момент открытия этих возможностей был ликвидирован Еврейский антифашистский комитет, окончательно перешедший на вражеский путь, ставший послушным исполнителем воли американских буржуазных националистов и нанесший огромный вред советскому государству» [530].

Цитировать другие протоколы нет смысла. Вполне очевидно, что перед нами интеллигентский «детский сад» для взрослых дяденек и тетенек, вообразивших себя пупом Земли. МГБ получило приказ хорошенько припугнуть расшалившихся болтунов, но перегнуло палку, и народ стал умирать от избиений и с перепугу. Устраивать кровавую баню вряд ли кто собирался.

Пока следствие занималось руководителями ЕАК, в стране назрела серьезная опасность. После кончины А. А. Жданова и на подъеме Русского Ренессанса в стане ждановских выдвиженцев усилились шовинистические тенденции, которые стали угрожать целостности СССР. В современной литературе эти события трактуются как внутрипартийная борьба группировок в окружении Сталина за власть при дряхлеющем, а потому бессильном прекратить противостояние или даже заинтересованном в такой драчке диктаторе. Причем эта концепция слеплена из огромного узла противоречий. И главное противоречие в одновременном утверждении, будто Сталин оказался бессильной зависимой фигурой в цепких руках группировки Берия — Маленков — Хрущев — Булганин, но он же свободно перемещал их с должности на должность, жестко лишал самых сильных рычагов власти, готовил судебные процессы над ними, принимал единоличные решения и за все совершенное тогда несет полную ответственность.

Если верить мемуарам высших руководителей страны той эпохи, председатель Госплана, член Политбюро ЦК ВКП (б) Н. А. Вознесенский и секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов позволили себе скрыть от Политбюро факты собственных упущений, в чем и были уличены Г. М. Маленковым, Л. М. Кагановичем и Л. П. Берией. Вознесенский не доложил об упущениях в квартальной отчетности 1947 г. и приказал занизить показатели в плане на первый квартал 1949 г… Кузнецов же оказался причастным к фальсификации результатов выборов на ленинградской партконференции (подменили 23 бюллетеня тайного голосования) и к тому же разрешил ленинградцам без согласия Политбюро, но под прикрытием председателя Совета Министров РСФСР М. И. Родионова [531], провести Всероссийскую оптовую ярмарку, где испортилось продуктов питания на общую сумму в 4 млрд рублей (страна только-только вышла из голода 1947 г.). Якобы щепетильный в отношении обмана Сталин был возмущен, и оба любимца вождя, которых он прочил себе на смену, попали в опалу. А далее было дело техники. Поскольку «старые» члены Политбюро опасались конкуренции поджимавших их «молодых» ждановцев, вождю внушили, будто последние создали подпольную группу для государственного переворота. Доверчивый Сталин раскис. В августе 1949 г. был арестован А. А. Кузнецов, в конце октября 1949 г. арестовали Н. А. Вознесенского. Раскрутилось следствие с пристрастием, в ходе которого по всей стране выявили среди партийных руководителей высшего и среднего звена более 2 тыс. заговорщиков, все как один — ждановцы, преимущественно выходцы из Ленинграда.