Александра Матвеева - Геополитическая концепция истории России П. Н. Савицкого

Таким образом, «четкая и простая» географическая структура России-Евразии связывалась с важнейшим геополитическим обстоятельством: «Природа евразийского мира минимально благоприятна для разного рода «сепаратизмов» – будь то политических, культурных и экономических, в то время как «мозаически-дробное» строение Европы и Азии способствует возникновению «небольших, замкнутых, обособленных мирков» [484].

Геополитическое свойство – стремление к экономической, политической и культурной унификации – имело свое историческое обоснование, и определялось как «традиция месторазвития». Савицкий отмечал, что эти тенденции начали проявляться еще в эпоху бронзового века, когда вся евразийская степная зона была занята культурами «скорченных и окрашенных костяков» [485]. Государства, которые проводили объединительную политику, имели общеевразийское значение и соответствовали «логике» месторазвития. В этой связи первыми государствами в истории Евразии провозглашались Скифская и Гуннская империи. Но в большей степени реализовать унификационные тенденции месторазвития удалось, по мнению Савицкого, Монгольской империи: в «монголосферу» была втянута большая часть континентального массива Старого Света [486].

Таким образом, история Евразии не всегда совпадала с историей России ни по географическому, ни по временному признаку. Эти положения впоследствии развил в «Начертаниях русской истории» (1927) Г. В. Вернадский.

Совпадение истории государства с историей месторазвития Савицкий обосновывал принадлежностью первого к исторической миссии последнего. Исходя из «логики месторазвития», до ХV века русская история, «была историей одного из провинциальных углов евразийского мира» [487]. История России-Евразии, таким образом, начинается не с Киевской Руси, которая «возникла на западной окраине Евразии» и не имела «общеевразийского значения», а с «Монгольского завоевания, которое втянуло Русь в общий ход евразийских событий» [488].

Савицкий утверждал, что Россия родилась в лоне «монголосферы», не Киевской Руси: «геополитическая плоть России-Евразии в значительной мере есть географическая плоть монгольской державы» [489]. Отсюда делался вывод, что «татарское иго – горнило, в котором ковалось русское духовное своеобразие» [490]. Такой подход, как отмечалось выше, имел свои истоки в теоретических построениях еще Н. М. Карамзина и Н. Я. Данилевского. Но в большей степени, здесь сказалось влияние В. В. Бартольда, который, как отмечал сам П. Н. Савицкий, дополнял геополитическое обоснование подтверждениями «социальной истории», что после распада Орды Русь стала продолжательницей «татарской государственной идеи», русского царя стали называть белым ханом [491].

Важно подчеркнуть, что именно этот компонент теории П. Н. Савицкого, связанный с установлением историко-географических связей, по его собственному мнению, являлся, основополагающим в «обосновании в русской науке геополитического подхода к русской истории» [492]. Согласно ему, российское государство рассматривалось как процесс в истории месторазвития, сумевший обозначить этап в развитии Евразии в силу того, что оно зародилось на почве бывшей Скифской империи [493].

В письме к другу Савицкий пояснял этот принцип геополитики: « Государство есть признак преходящий, мало устойчивый», – отсюда главным являлась, – «общность месторазвития, географии и истории, а значит, и культуры», «поэтому нашими братьями являются не только славяне, но и финны, турки, монголы и т. д.» [494].

Само же государство, в представлении П. Н. Савицкого, не связывалось ни с определенной территорией, ни с национальностью, «оно определяется культурными заданиями и властью», сосредоточенной в руках «правящего отбора» [495].

Расширив историю России до истории всего месторазвития Евразии, П. Н. Савицкий перечеркивал традиционную российскую историографию как ущербную, половинчатую, которая, игнорируя Восток, зауральское геополитическое пространство, «ввиду невнимания к геополитической стороне русской истории», занималась исключительно историей запада Евразии, то есть историей Европейской России [496].

Савицкий настаивал, что «история Дальнего Востока, Сибири, Туркестана, Поволжья – и при том не с XVII 1-го или Х1Х-го века такая же составная русской истории, как и прошлое коренных русских земель. Это главы в истории Евразии» [497].

В этом отношении показательна его критическая статья «Проблемы русской истории», опубликованная в «Славише рундшау» (Прага, 1933) по поводу первых томов «Histoire de Russie» («Истории России») под редакцией П. Н. Милюкова. Авторский коллектив данного издания был представлен выдающимися историками Русского Зарубежья: помимо П. Н. Милюкова, В. А. Мякотиным, чешским славистом и археологом Л. Нидерле и т. д. Упрекая авторов в игнорировании истории Сибири, гуннской проблемы, Савицкий назвал их представителями «антивосточной тенденции» в отечественной историографии. Особое негодование евразийского геополитика вызвало «отсутствие упоминаний имен татарских ханов» [498].

Итак, согласно евразийскому геополитическому подходу, история Евразии материализуется – в почве, месторазвитии. Отсюда специфические географические особенности Евразии являются ключом к пониманию русского исторического процесса, разворачивающегося на его просторах.

Савицкий-географ находил великое множество «доказательств», свидетельствующих о «чертах грандиозности, присущих русской природе, которые развили чувство грандиозности в народе, который осваивал это месторазвитие»: «территория Евразии представляет собой наибольшее сухопутное пространство», с «обширнейшими равнинами», «здесь находятся одни из наиболее высоких гор мира», «многие крупнейшие ледники мира»; «реки, величайшие в мире, обширнейшее из озер земного шара, величайшее в мире пресное озеро» [499].

Обоснование уникальности «самого континентального из миров» имело своей целью доказать величайшую миссию России-Евразии, ибо «черты грандиозности русской истории соответствуют чертам русской природы» [500]. Эта миссия имела вселенские масштабы.

Объединительная «традиция месторазвития» обусловливалась также его центральным расположением на материке. «Россия-Евразия есть центр Старого Света. Устрани этот центр – и все остальные его части, вся эта система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Китай, Япония) превращается как бы в “рассыпанную хламину”» [501]. Россия рассматривалась как системообразующий элемент всего континентального пространства, «микромодель мира», «уменьшенное воспроизведение совокупности Старого Света» [502]. Данная концепция являлась логическим продолжением теории «сердца мировой истории», созданной Савицким еще в годы гражданской войны, о чем говорилось ранее.