Нурали Латыпов - Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи

Для воссоединения Германии потребовалось три войны. Сперва война Австрии и Пруссии против Дании в 1864-м году – по её результатам стало ясно, какие земли останутся немецкими. Потом война между Австрией и Пруссией в 1866-м – за то, вокруг кого будет объединяться Германия. И наконец, франко-прусская война 1870-го года – в ней участвовали уже не только прусские войска, но и некоторые контингенты других членов основанного Пруссией Таможенного союза. По результатам войны провозглашена Германская империя.

Правда, Австрию в неё не взяли. Пруссия к тому времени изрядно намучилась с онемечиванием доставшейся ей по итогам разделов 1773–1815-го годов части Польши. Поэтому хотела строить чисто немецкое государство. Империей – что предполагает многонациональный состав – его назвали по технической причине: многие государства Германии числились королевствами, и чтобы их правители не утратили титулы, объединённое государство получило статус повыше – король Пруссии стал по совместительству императором Германии. В Австрии же немцы составляли только половину населения, и Пруссия совершенно не хотела ни конфликтов со второй половиной, ни очередной эпопеи онемечивания – тем более с учётом уже имеющегося у многих австрийских подданных изрядного опыта сопротивления навязываемой культуре.

Более того – даже когда в начале 1919-го Австрия после распада своей империи попросилась в Германию, победители в Первой Мировой войне ей это запретили. Победители во Второй Мировой подтвердили запрет. Мы считаем этот запрет несправедливым с общенемецкой точки зрения [29]и полагаем, что он падёт примерно тогда же, когда будет отменено отделение Украины от остальной России. В конце концов, отличить жителей Вены и Мюнхена могут разве что сами венцы и мюнхенцы, но никак не люди со стороны.

Есть на сей счёт старый анекдот. Дама в зоопарке, глядя на вольер с гиппопотамом, спрашивает служителя зоопарка: «Скажите, это мальчик или девочка?» Служитель отвечает: «Мадам, это интересно только другому гиппопотаму, а он это знает». Примерно так же разница между венцами и мюнхенцами интересует разве что самих венцев и мюнхенцев.

В то же время разница между мюнхенцами и гамбуржцами гораздо больше, чем между полтавчанами и архангелогородцами, что совершенно не мешает осознавать общегерманское единство.

Впоследствии и Италия (в 1922-м), и Германия (в 1933-м) стали странами фашистскими, а Германия даже нацистской. Но это произошло через пару исторических эпох после их воссоединения и по причинам, никак не связанным с самим воссоединением. Даже сейчас – после всего, что мы знаем о последующей истории этих стран – даже самые продувные либералы не пытаются объявлять Гарибальди и Бисмарка не то что фашистами, но даже и социалистами. Хотя герцог фон Лауэнбург князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен по ходу своей деятельности во главе правительства объединённой под его руководством Германии осуществил немалую часть социалистической программы.

В частности, именно он впервые в мире ввёл общедоступную и общеобязательную систему пенсионного обеспечения. Это, правда, повлекло отдалённый побочный эффект. Как отмечают многие эксперты, эта система в значительной степени способствует снижению рождаемости, ибо люди стали надеяться, что в старости их накормят чужие дети.

Но во всяком случае даже такой явный социализм не вызывает обвинений Бисмарка в фашизме.

Мы уверены: начавшийся сейчас процесс воссоединения нашей страны и нашего народа также не имеет ничего общего с фашизмом. Даже при том, что в самом фашизме можно найти очень много общих тезисов с другими учениями, призывающими к формированию сильного государства и единого народа. Но, как известно, в геноме человека и обезьяны примерно 19 генов из 20 одинаковые – и это ещё не означает, что любого человека можно считать шимпанзе. Хотя судя по многим публикациям на таких очаровательных сайтах, как «Эхо Москвы» или «Грани», общего между некоторыми людьми и шимпанзе гораздо больше, чем им самим хотелось бы.

По всему по этому полагаем: многочисленные крики о «фашистской» природе современной России и «фашистском» лозунге воссоединения могут произносить разве что политические противники Гарибальди и Бисмарка, но уж никак не современные либералы, в чьей деятельности неизмеримо больше откровенно фашистских черт, чем в деятельности российской власти. Скажем, нетерпимость к чужому мнению у наших либералов вообще зашкаливает.

Кроме того, они неоригинальны. Впервые идею фашистского перерождения России на почве стремления к воссоединению (по образу и подобию Германии 1920–30-х годов, также лишённой многих земель с явным преобладанием немцев) высказал в начале 1990-х Александр Львович Янов – у него на сей счёт есть даже вышедшая в 1995-м книга «Веймарская Россия» (на основе многих предыдущих его выступлений и публикаций, где эта мысль постепенно отшлифована). Но многие исследователи и политики, действовавшие во времена Веймарской республики, и многие последующие исследователи этой эпохи полагают: причиной того, что из множества политических течений, стремившихся к воссоединению Германии, возобладал именно наирадикальнейший национальный социализм, была вовсе не веймарская демократия, а как раз то, что победители в Первой Мировой войне полностью проигнорировали стремление самих немцев к единству, то есть действовали откровенно вопреки канонам демократии. Точно так же, как сейчас действуют откровенно вопреки канонам демократии режиссёры и сценаристы всякого рода «майданов», отрицающие, в частности, право русского большинства народа Украины сопротивляться подавляющему меньшинству, право всего русского народа на воссоединение.

Так же, как тогда причиной победы радикального нацизма стала не Веймарская демократия, а внешние ограничения этой демократии – так и сейчас, если паче чаяния действительно случится, что в Российской Федерации на какое-то время возобладают нацисты, виновны в этом будут не русские, а те иностранные политики, что мешают демократическому проявлению воли самих русских.

Насколько можно судить, эффективность санкций, объявленных под предлогом российского вмешательства в войну Украины против Новороссии, очень убедительно доказана. Они уже привели к таким тяжёлым потерям экономики Европейского Союза, что в обозримом будущем эти потери вряд ли удастся быстро наверстать. Они уже привели к тому, что значительную часть рыночной ниши, ранее занятой производителями из Европейского союза, занимают их злейшие конкуренты со всего света. Они уже привели к тому, что избиратели в Европейском союзе отзываются о большей части своих руководителей словами, обычно в печатном виде не употребимыми.