Александр Зихунов - Медовый месяц императора

Впрочем, место приемки письма можно искать и методом исключения. Нанести на карте сорок два известных приемных пункта и посмотреть, где в центре города остались места, пригодные для их организации, с учетом того, что "Положение о заведении городской почты в С. - Петербурге" от 27 октября 1830 года четко указывало на приоритетные места: "Лавки для сего избирать преимущественно те, кои находятся на перекрестках улиц и мостов по рекам и каналам".

Пасквильный диплом был вложен в двойной конверт, на верхнем конверте написано число 58. Добин, а за ним Плашевский и Хаит полагают, что это номер приемного места, где сдан конверт на городскую почту. Скорей всего, они правы, хотя в этом случае следует объяснить, кто же поставил число 58 на конверт. Хозяин лавки исключается. Он вообще к письмам не прикасается. 13 правил для исполнителей гласит, что "каждому приемному месту дается от почтамта лист на неделю по форме литеры А, в коем, при сдаче писем и билетов, сборщик отмечает собственною рукою число взятых писем и билетов и свое прозвание".

Доступ в ящик для писем имел только почтальон. Но и он никаких надписей на конвертах не делал. В его распоряжении находился жестяной жетон с номером приемного места, где он в конкретный момент находился и вскрывал ящик для приемки писем. Далее "письмоносец связывает письма шнурком, привешивая к ним жестяной номер приемного места, дабы письма одного приемного места не смешались с письмами других мест".

Когда письма попадают на почтамт, то специальный чиновник пересчитывает и заносит в ведомость (форма В), сколько писем получено с каждого приемного места. Именно он может ставить порядковое число на конверте.

Если подобные выводы верны, то исследование надписей на конверте не дает ровным счетом ничего. Если правы Добин, Плашевский и Хаит, то искать следует ведомости по форме А и В. Особенно интересна в этом отношении форма А, где указаны и номера приемных мест, и фамилия хозяина лавки.

Г. Хаит довольно небрежно отнесся к версии о принадлежности печати на конверте к одной из масонских лож Петербурга. "В последние годы, - отмечает Г. Хаит, - Ю. Плашевский в публикации в журнале "Простор" "О происхождении пасквильного диплома" утверждал, что печать (как и сам пасквиль) масонская и принадлежала, возможно, Великой ложе "Астреи", хотя во главе её стоял и друг поэта М.Ю. Виельгорский.

Старейший сотрудник Эрмитажа Иван Георгиевич Спасский, которому я в свое время показал фотографии оттисков этой печати, не признал здесь следов ни масонской, ни личной, ни служебной печати, настолько она перегружена символами".

В 2000 году к проблеме печати обратился О. Платонов. Он утверждал, что "Анализ описания печати позволяет с уверенностью сказать, что рисунок её составлен лицами, близкими к ордену и хорошо знакомыми с масонской символикой".

Конечно, дальнейшее изучение печати с точки зрения принадлежности её к одной из масонских лож имеет определенную научную перспективу. Для всестороннего рассмотрения этого вопроса следует точно знать: на всех ли письмах был оттиск печати с масонской символикой?

Очень важно установить, все ли письма были сданы в 58-е приемное отделение.

Пока это не будет установлено, делать окончательные выводы ещё рано. И совершенно невозможно делать вывод об отсутствии всякого заговора против Пушкина как отдельных лиц, так и тайных организаций.

А именно это и есть главное в творчестве Серены Витале. Е.З. Богданова (Гиссен) в докладе на международной научной конференции следующим образом оценила вклад С. Витале в пушкинистику: "Итальянская исследовательница восстает против "демонизации" Дантеса и Геккерна, отрицает причастность этих людей к анонимному пасквилю, как противоречащему их собственным интересам. Кроме того, С. Витале выступает против "канонизации" Н.Н. Гончаровой и решительно не согласна с мнением о существовавшем заговоре против поэта".

Современные тенденции в изучении творчества и жизни А.С. Пушкина лишний раз подтверждают, что заговор не только был, но он есть и сегодня.

Хитрость, с которой была организована отправка писем, может говорить о том, что работали профессионалы. Если Третье отделение "выпустило" своего агента Жоржа Дантеса на Пушкина, дабы дать императору возможность страстного и спокойного, без нервов, соития, с одной стороны, то, с другой стороны, Третье отделение и лично его начальник граф Александр Христофорович Бенкендорф направляет жандармов по ложному адресу, способствуя совершению убийства. Именно Третье отделение принимает активное участие в организации похорон Пушкина, в результате которых происходит подмена тела и в Михайловском захоранивают неизвестного. Итак, Третье отделение и его глава снабжают общество сведениями (слухами) о том, что Жорж Дантес теряет голову от любви к Н.Н., просит (умоляет!) будущего супруга (Ланского!) "покараулить", пока он насладится Н.Н.!

Не глупо.

Выгодно (государь остается в стороне).

Общественно значимо: когда подлинный любовник (царь!) "не оставляет" милостями вдову и детей - это слава, которая переживет и любовника и века (в пушкинистике)!

Ай да Николай Павлович!

Ай да Александр Христофорович!

Оба - молодцы!

От графа Г.А. Строганова, через П.Е. Щеголева и американского исследователя Уолтера Викери, протянулась единая нить к итальянке Серене Витале. Связующим её является положение о том, что барон Геккерн и барон Жорж Дантес - люди чести, они не могли участвовать ни в каких заговорах и интригах. Никакого заговора против Пушкина не было. Говорить о тайных обществах вообще смешно. Это судьба и скверный характер Пушкина уложили его в могилу. Только судьба не сможет организовать выстрел снайпера во время дуэли. Судьба не станет скрывать пулю в теле убитого. Судьба, конечно, не сможет заменить труп в гробу. Это могут только люди.

Одни люди организовали заговор и убийство поэта Александра Сергеевича Пушкина. Другие, через десятки лет, ссылаясь на любовь, судьбу и плохой характер поэта, продолжают извращать его трагическую жизнь.

Серена Витале решила заниматься биографией Пушкина. Легко попала в дом потомков Дантеса и легко получила доступ к семейному архиву.

Судьба? Нет! Ей могли это позволить только в том случае, если она согласна была озвучить точку зрения семьи Дантеса-Геккерна.

Она это сделала. Сознательно или нет. Ответить может только она сама.

Небезынтересна реакция на публикацию Серены Витале русских профессиональных пушкинистов, тех, кто всем обязан Александру Сергеевичу Пушкину: научной карьерой, известностью, деньгами, наконец. Они молчат, довольствуясь ролью сторонних наблюдателей. На наших глазах совершается подмена: жертва становится виновной, а преступники не только оправдываются, но и становятся жертвой неправого суда.