Фарида Габидуллина - Эволюция татарского романа

Душевное смятение Сагадат по поводу случившегося писатель передает различными средствами. На улице ей казалось, что луна говорит ей: «Пока ты была там, мне было стыдно показаться людям на глаза, а вот ты вышла, и я выглянула из-за облаков». И девушка Зухра, живущая на луне, словно говорит ей: «Ой, Сагадат! Ой, Сагадат!» Откуда-то будто доносился голос отца: «О Аллах, наставь на путь истины!» Даже лестница у дверей казармы, когда Сагадат ступила на нее, загремела и словно сказала: «Я не могу выдержать таких грешниц, как ты».

Муки совести Сагадат, когда она возвращалась в казарму «к себе подобным», еще более усиливались, она в каждом взгляде ощущала либо презрение, либо сожаление к себе. Они уже не относятся к ней, как к прежней Сагадат, «каждый представляет ее себе по-своему». Дальнейшее моральное падение героини предопределяется тем, что она поняла: Габдулла к ней равнодушен. Это лишает Сагадат последней надежды, она даже теряет веру в Аллаха. Теперь она готова совершить любое зло, ни в чем не видит греха.

Почувствовав безразличие Габдуллы, Сагадат, подслушав разговор девушек из «желтого дома», приходит к жесткому решению. Писатель доводит сюжет до кульминационной точки: Сагадат «напрямую через озеро Кабан направляется в сторону желтого дома». Такая перемена в поведении героини созвучна с состоянием Катюши Масловой в романе Л. Толстого «Воскресение». Катюша тоже с того дня, когда Нехлюдов, не останавливаясь, не зная о ее существовании, прошел мимо нее, превращается в другого человека.

Как видим, вступление на ложный путь героинь этих двух произведений – важнейшие пороговые ситуации, которые объясняются человеческим обманом. В целом, этот мотив часто встречается в татарской прозе начала ХХ в. Можно привести в качестве примера рассказ С. Рамеева «Галәветдин хаҗи корбаны Җаек Хәдичә» («Жертва Галяветдина-хаджи – Хадича Уральская», 1909). И здесь героиня Хадича была обречена разделить судьбы Камэр и Сагадат (Г. Исхаки), Ханифы (З. Хади) и др. В то же время следует заметить, что общую ситуацию С. Рамеев освещает по-своему. Когда-то Хадича славилась на всю округу своей красотой, стройностью, скромностью и нравственностью. Поэтому, восхищаясь и любя, ее называли «Хадича Уральская». Слава девушки была так велика, что путники, даже не знавшие ее лично, подавая милостыню, говорили: «Пусть Аллах тебе даст девушку, как Хадича Уральская!» И это пожелание воспринималось как очень большое и значимое» [122. С. 66].

Пришло время, и потянулись за Хадичой сваты. Наконец, девушку сватают за байского сына Габдулхамита. Перед Хадичой раскрылись врата счастья, и осталось лишь войти в них. Но на ее пути возникает злая сила в лице Галяветдина-хаджи, который насильно лишает ее чести. В одно мгновение все рушится: мечты о счастливой жизни, семье, женском счастье, материнстве, детях. Все обращается в прах! Злая молва быстро распространяется: «Где бы ее не увидели, над Хадичой издевались, дразнили, смеялись» [122. С. 68]. Состояние Хадичи в эти минуты схоже с переживаниями Сагадат. Не выдержав издевательств, Хадича покидает родной город. Скитание по Казани, голод, жестокая судьба приводят ее в публичный дом. После того как долгие годы она обогащала хозяев, ее, постаревшую, «с желтым, как холст, лицом, телом, покрытым черными пятнами, напоминающим лягушачью шкуру и вызывающим отвращение окружающих», заразившуюся дурной болезнью, выгоняют на улицу.

В отличие от «Нищенки» финал рассказа безнадежный: в Курбан-байрам в надежде на подаяние у байских ворот собирается беднота. Среди них есть женщина в лохмотьях, дрожащая на безжалостном декабрьском ветру. Хозяин, думая, что это «русская с Булака», прогоняет ее. Бай же оказывается «тем самым Галяветдином-хаджи, а эта женщина – жертва этого Галяветдина-хаджи – Хадича Уральская» [122. С. 69].

После описания падения Сагадат Г. Исхаки вновь выводит на передний план Габдуллу, повествует о его чувствах и переживаниях после встречи с девушкой. Писатель акцентирует внимание на том, как героиня превращается в фактор нравственного пробуждения и духовного оздоровления Габдуллы. Для изображения кардинальных перемен в сознании и душе героя, их мотивации, автор использует разные средства и приемы. К примеру, безумный поцелуй Сагадат «Потряс Габдуллу с ног до головы как электрический ток, и его умершая совесть от этого тока тоже немного проснулась» (С. 79). Познавший немало женщин, Габдулла после того, как проводил Сагадат, «задумался так, как не думал давно, и если бы не встреча с Сагадат, он еще долгие годы не думал бы об этом». С этой минуты душу Габдуллы начинает терзать доселе незнакомое чувство, и он решает поговорить с Мансуром. После разговора двух людей, бывших душевно далекими друг от друга, их лица переменились: «На лицах обоих появилась какая-то твердость, в глазах – искра огня; сердца их наполнились каким-то мягким ветром, души заполнились добрыми и честными мыслями» (С. 82). После этого Габдулла словно заново родился. Он доходит до понимания того, что не только занимаемое им сегодня место, но и дальнейший путь – скользкая дорога, и какой это был грех – его преступление против Сагадат. И сейчас он со всей силой хочет «рождения из подлого Габдуллы Амирхановича человечного, наделенного новой совестью Габдуллы-эфенди». Его греет мысль, что в будущем он будет настоящим человеком, он чувствует это превращение из Габдуллы сегодняшнего в другого Габдуллу, будущего.

Новые чувства и переживания героя Г. Исхаки передает с сильным романтическим пафосом: «Как узник тюрьмы, погруженный в небытие, представляет себя то в красивых лесах, то в цветущих полях, то в бегущих волнах, он, освободившись из тюрьмы своей совести, чувствовал себя то в цветущих садах своей фантазии, то в лесах своих мечтаний, то в водной ряби своих мыслей. Как узник глубоко вздыхает, чтобы сполна насладиться этими цветами, лесами, водами, так и он всей грудью вдыхал ароматы красивой жизни, скакал по зеленой лужайке этой новой жизни» (С. 83).

Перемены, произошедшие в Габдулле, патриот Мансур, разумеется, объясняет исходя из своей национальной позиции. В его душе был праздник по случаю участия в «пробуждении уснувшей совести, превращении молодого татарина в человека, тогда как он был, казалось бы, безнадежным».

Морально возрождающийся Габдулла, считающий своей целью исправление ошибки, совершенной по отношению к Сагадат, женитьбы на ней, начинает ее искать. Поиск Габдуллой и Мансуром девушки Г. Исхаки использует еще с одной целью. Описывая жизнь в бедных приходах (мәхәллә) и публичных домах, он в романе высвечивает проблемы, угрожающие будущему нации. Автора особенно беспокоит распространение среди татарских женщин проституции.