Галина Леонтьева - Практикум по истории России XVIII века

268. Городничий сам собою ни на кого не налагает пени, или наказания, но сие учинить имеет суд по законам.

269. Городничий смотрение иметь должен в городе за местами, переправами и улицами, дабы они в таком исправном состоянии были, чтоб на них остановки и опасности никому не приключилось; и буде где испортятся, поправлять велит тем, кому надлежит, без упущения времени, и к тому принудить может. Городничий наблюдает и то, чтоб мостов и улиц никто не перекопал, не загородил и не переложил с одного места на другое без повеления и чтоб везде в городе на улицах и мостах была чистота, и палой скотины, или мертвечины, от чего вредный воздух происходит, нигде в городе не валялось.

270. Буде случится войскам Императорского Величества, полку или команде пройти через город, смотря, чтоб обывателям одним пред другими отягощения не было, и без крайней необходимости (разве по множеству воинских людей и за неимением достаточного для них жилья) отводит и ставит не инако, как по два человека солдат на каждый обывательский покой. Буде же жилья мало, а команда во многом числе, то тогда разставить по разсмотрению возможности, по скольку на покой причтется, и о том городничий, с показанием полков и команд, и как им квартиры отведены, присылать имеет рапорт в (губернское правление и главнокомандующему или правителю губернии) наместническое правление и генерал-губернатору, или правителю наместничества; то же учинит и по выступлении полка или команды из города.

Во все время бытности полка или воинской команды в городе имеет смотрение, чтоб обоюдных обид и притеснений никому не было. Буде же окажутся обиды или притеснения, то городничий, разсмотря, за обывателей, буде кто из них обижен, требовать имеет удовольствия, так как и с них, обывателей, взыскание чинить велит, буде они кого обидели. Буде же городничий от воинского командира удовольствия за обиды или притеснения обывателям не получит, то имеет о том уведомить (губернское правление и главнокомандующего или правителя губернии) наместническое правление и генерал-губернатора или правителя наместничества, прося заступления, удовольствия и удовлетворения как своей должности и власти, так и обиженным обывателям.

273. Городничий властен подтвердить единожды о прилежнейшем смотрении каждому хозяину, чтоб крайняя везде осторожность наблюдаема была в домах от огня и пожара. Буде же (от чего Боже сохрани) учинится в городе пожар, то городничий долженствует сам на месте делать всевозможные распоряжения к утушению и погашению пожара и обывателей заставить приложить о том старание.

274. Городничий словами долженствует поощрять обывателей не токмо ко всякому роду дозволенного трудолюбия, рукоделия и промысла, но и вообще всех людей, в городе живущих, к добронравию, человеколюбию и порядочному житию.

275. Городничий о прокормлении нищих и убогих в городе особливое попечение иметь долженствует и стараться, чтоб всякий приход своих нищих, убогих и по телесным недугам работать не могущих прокормил, и оных отнюдь не допускал до такой крайности, чтоб от голода и холода принуждены были по миру шататься и стыдным и порочным образом докучать людям под окошками, или на улицах и мостах прошением милостыни; буде же под видом нищих набредут из других мест в город праздно шатающиеся люди, то таковых, изловя, высылать вон из города. Буде же беглые и безпаспортные, то отсылать, куда надлежит, а пока не отошлются (буде работать могут), заставить чинить улицы и мосты вместо наемных обывателями, за что обыватели дадут им дневную нужную пищу.

276. Городничему поручается смотрение и попечение в городе над казенными строениями; о починке же и содержании докладывается заблаговременно Казенной палате той губернии, присылая точные и правильные сметы, весьма наблюдая везде, дабы казенной утраты нигде не произошло понапрасну. В столице же обер-полицмейстеру поручается равномерно смотрение и попечение над казенными строениями; из попечения же и надзирания обер-полицмейстера исключаются лишь те казенные строения, кои особыми привелегиями или жалованными грамотами снабдены, или особым правлением духовным или светским поручены повелением Императорского Величества.

Полное собрание законов Российской империи. Т. XX. № 14.392.

А. Из мемуаров графини В. Н. Головиной

Автор мемуаров графиня Варвара Николаевна Головина, урожденная Голицына, входила в круг близких к императрице Екатерине II людей. Фрейлина государыни принадлежала к двум старинным русским родам. Она была дочерью генерал-лейтенанта Н. Ф. Голицына (1728–1780) и княгини П. И. Шуваловой (1734–1802), родной сестры знаменитого фаворита императрицы Елизаветы Петровны И. И. Шувалова (1727–1798). Свои мемуары В. Н. Головина написала по просьбе и при содействии императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги императора Александра I.

Редко когда перемена царствования не производит больший или меньший переворот в положении приближенных; но то, что должно было произойти при восшествии на престол Императора Павла, внушало всем ужас ввиду характера этого Государя. Обладая всем, чтобы быть великим монархом и самым любезным человеком в своем государстве, он достиг только того, что внушал страх и отвращение. В своей молодости путешествия, различные удовольствия и склонности, которые он удовлетворял, отвлекали его от неприятной роли, которую ему приходилось играть, благодаря его ничтожеству в политике. Но с возрастом это сильно давало себя чувствовать. У него была гордая душа и деятельный ум, и в конце его характер ожесточился, он стал подозрительным, нелюдимым и мелочно придирчивым.

Он почти всецело уединился, проводя только три месяца зимой при дворе своей матери, а остальное время в Павловске или в Гатчине, в своих загородных дворцах.

Из матросов, находившихся под его начальством, он сформировал два батальона пехоты, по прусскому образцу. Он ввел у себя строжайшую дисциплину не только в войсках, но и при дворе. Опоздание на одну минуту часто наказывалось арестом; более или менее сделанная прическа у мужчин вызывала его насмешки или заставляла его прогонять их. Для представления Павлу приходилось надевать костюмы своих предков. Все, к кому хорошо относилась Государыня, не пользовались сближением Великого Князя. Все это приводило к тому, что его старались избегать, насколько позволял его ранг. Еще когда он был Великим Князем, боялись его выходок и придирок, когда же он стал Императором, все, у кого не было особенных причин рассчитывать на его милость, были готовы ко всему, потому что хотя он и не оскорблял никого, но часто против какого-либо определенного лица в его душе возникало предубеждение, и он при случае проявлял это, что нельзя было объяснить ничем другим, кроме каприза.