А. Рихтер - Правовые основы журналистики. Учебник

Статья 13.15 КоАП предусматривает возможность оштрафовать юридическое лицо на сумму от 100 тысяч до одного миллиона рублей с конфискацией предмета административного правонарушения за производство либо выпуск продукции СМИ, содержащей публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, материалы, публично оправдывающие терроризм, или другие материалы, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности. В той же статье предусмотрен штраф и другие санкции за распространение в СМИ сведений, содержащих инструкции по самодельному изготовлению взрывчатых веществ и взрывных устройств.

Преступления и правонарушения

экстремистской направленности

Проблему чересчур широкой трактовки антиэкстремистского законодательства попытался решить пленум Верховного суда РФ в своём постановлении «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» 60 60 Постановление пленума Верховного суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г., №11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности». URL: http://www.rg.ru/2011/07/04/vs-dok.html .

В нём сказано, что под действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды , следует понимать, в частности, высказывания, обосновывающие и (или) утверждающие необходимость геноцида, массовых репрессий, депортаций, совершения иных противоправных действий, в том числе применения насилия, в отношении представителей какой-либо нации, расы, приверженцев той или иной религии и других групп лиц. Сама эта формулировка, хотя и даёт ясные примеры экстремистских призывов, оставляет возможность судить по антиэкстремистскому законодательству и за совершенно другие высказывания, необязательно связанные с применением насилия.

В этом постановлении Верховный суд РФ особо предостерёг судей от вынесения приговоров по статье 282 УК РФ за высказывание суждений и умозаключений, использующих факты межнациональных, межконфессиональных или иных социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах. Условием таких дискуссий и текстов должно быть отсутствие цели возбудить ненависть либо вражду, а равно унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе.

Верховный суд РФ специально указал, что «критика политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды». Другими словами, кроме критики в таких действиях – чтобы их считать экстремистскими, – должны быть и иные компоненты. Какие именно, постановление не уточняет, но из контекста можно предположить, что речь всё же идёт о призывах к насилию. Прямо так сказать Верховный суд не вправе, так как это может оказаться слишком узкой трактовкой норм закона.

Нельзя также запретить человеку ненавидеть другого по тем или иным признакам, чувствовать и выражать злобу, желать кому-либо зла. Закон запрещает лишь возбуждать в других ненависть или вражду, унижать людей из-за их пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к социальной группе.

Пленум Верховного суда подошёл максимально близко к утверждению о том, что политиков и чиновников как социальную группу не следует защищать по статье 282 УК РФ от действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц. Ближе ему не позволило подойти отсутствие среди членов Верховного суда и среди экспертов общего понимания того, что же представляет собой понятие «социальная группа». Вот что в связи с этим говорится в постановлении:

Критика в СМИ должностных лиц (профессиональных политиков), их действий и убеждений сама по себе не должна рассматриваться во всех случаях как действие, направленное на унижение достоинства человека или группы лиц, поскольку в отношении указанных лиц пределы допустимой критики шире, чем в отношении частных лиц.

Изучение зарубежного опыта, проведённое при подготовке этого постановления Верховного суда РФ, показало, что во многих странах в уголовном законодательстве понятие «социальной группы», если оно вообще используется, обычно охватывает слабо защищённые, в определённом смысле ущемлённые слои общества.

В своём постановлении высшая судебная инстанция также требует при рассмотрении уголовных дел о преступлениях экстремистской направленности обеспечивать баланс следующих важных интересов. С одной стороны, это охрана публичных интересов (основ конституционного строя, целостности и безопасности РФ). С другой – защита гарантированных Конституцией прав и свобод человека и гражданина – свободы совести и вероисповедания, свободы мысли, слова, массовой информации, права свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, права собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование. Это требование на практике означает, что судья по такому уголовному делу в вынесенном им приговоре должен объяснить не только то, почему он наказал за экстремизм, но и как это наказание учитывало информационные и иные права осуждённого и других лиц (например, читателей его издания).

Схожую мысль высказал и Конституционный суд РФ, говоря в одном из своих определений, что ограничение посредством антиэкстремистского законодательства свободы слова и права на распространение информации не должно происходить на том лишь основании, что высказывания «не укладываются в общепринятые представления, не согласуются с устоявшимися традиционными взглядами и мнениями, вступают в противоречие с морально-нравственными и (или) религиозными предпочтениями» 61 61 Определение Конституционного суда Российской Федерации от 02.07.2013 №1053-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кочемарова Владислава Сергеевича на нарушение его конституционных прав положениями пунктов 1 и 3 статьи 1 и части третьей статьи 13 Федерального закона „О противодействии экстремистской деятельности“». .