Ким Шилин - Релятивистская теория лимбокультуры

Общий вывод: Язык вывел человека из Природы, сделав его «универсальным Живым существом» и тем самым способным создать-изобрести труд – как трудовые отношения между Живой Природой и собой. Но сам человек не был просто «ведомым» в этом сложном процессе: он был активным, хотя и младшим сотворцом самого себя; и это было настолько напряженное сотворчество = самосозидание, что и дало те 100 % нашего творческого потенциала, которые лишь в малой мере востребованы сегодня на относительное стабильное поддержание жизни в условиях, когда «слишком большие умники» даже опасны. Это был процесс создания переходным существом своего языка из Языков Природы и одновременно создание Природой и самим человеком себя как такового – параллельно с созданием Языка и посредством него – самого себя. Эта, условная и системная как бы независимость языка по отношению к Природе и человеку-творцу и служит началом-основанием для построения теоретически-нормативного прогноза. Огромное эмпирическое основание этого вывода – культуры малочисленных народов Севера и Дальнего Востока (а затем – и Востока в целом):

Аксиоматична нераздельность северян и японцев со своею родною Природою. Эта слитность характерна в первую очередь для искусства, поэзии, сливающих их в одно целое. Для поэзии (Искусства вообще) это означает также и то, что она, как и вся Живая Природа в целом, вполне реальна. Она – не отражение природы, а сама живая природа, ее продолжение, форма ее бытия, – хотя, конечно же, весьма своеобразная… Но ведь очевидно, что поэзию нельзя «пощупать». Это не вещь, не предмет, не растение, не животное… Как же ее понять? Какими средствами? – Ситуация парадоксальная и, казалось бы, безвыходная. Поэзия Северного сияния в еще большей мере, чем лингво-культура Японии, сплошь парадоксальна: они не могут быть чем-то иным, кроме как продолжением своей Природы: Северного сияния или Японского архипелага, но очевидно ведь и противоположное: они буквально таким продолжением не являются. Что же они такое с позиций Жизни и Экософии лингво-культуры?

Язык Поэзии Северного сияния и японских традиций есть реальная форма бытия био-связей, био-гармоничного общения различных живых существ, включая северян и японцев, между собою. Он есть некий аналог тех отношений между физическими реальностями (Ньютона), которые зафиксированы в теории относительности (релятивистской теории). Эти био-связи самая что ни на есть Живая реальность. Но реальность особая. Реальность отношения, взаимосвязи, общения между живыми реальностями Природы. Реальность того типа, которая прямо и непосредственно порождает новое реальное существо (детеныша, ребенка) и новый уровень бытия реально общающихся сторон. Именно в этом смысле Природа породила человека, в данном случае – северянина и японца, породив язык их поэзии, т. е. их общение с остальною живою природою, 1) концентрирующее собственные связи ее самой, и 2) гармонизирующее, поэтизирующее, эстетизирующее их и тем самым очеловечивая их и через них – особое животное, становящееся человеком. Язык Поэзии северян-японцев уникален тем, что сохранил в себе эту изначальную стадию порождения человека Природою посредством порождения их поэзии, имеющей как бы двух соавторов: основного – Природу и непосредственного – человека. Поэзия Северного сияния и Японии не просто реалистична, она реальна, как реальна сама Природа. Ныне наступает эпоха, когда эта реальность начнет становиться даже более реальной, чем Природа, ее породившая. Но это ведь потом… Однако это следствие диктует наш подход к началу, причине. Прогноз оборачивается историей, история дает основание прогнозу.

Язык Поэзии (и искусства) вообще есть основной способ порождения человека Природой, его вхождения в нее как целое и общения с нею. В этом смысле стих (поэзия)+и+я (человек) в совокупности, в целом и составляют Природу=стихию. Символична и точна последовательность: Природа как целое есть прежде всего и в основном – поэзия (стих), а уже затем – также и человек («я»). Такова структура любой природы для человека; он ощущает себя моментом двух более широких сфер, чем он сам: непосредственно поэзии, которая в свою очередь входит в еще более широкую сферу – Природу=стихию. Поэзия, проза, искусство и вся вообще жизнь народов Крайнего Севера и Дальнего Востока определяется прежде всего и главным образом их Природой (а уже затем – языком их социальных отношений).

Это уже потом, в западном обществе человек выдвигает свое «я» и свои социальные отношения на первый план в своем общении с природою. Лишь ныне (не изначально), основные принципы литературы, искусства, литературоведения и науки в целом социально обусловлены. Изначально же все человеческое био-природно. Северяне и чуть меньше – японцы это соотношение сохраняют в какой-то мере поныне. По словам В. Санги, непосредственными «родителями» литературы северян являются родная Природа и фольклор. А поскольку фольклор главным образом говорит о Природе, то Природа и играет первостепенную роль в зарождении литературы северян и в определении ее специфики. Все свои собственные свойства северяне выводят из своей Матери-Природы. Естественно, через эту обращенность на Прекрасную, добрую и мудрую Природу только и можно понять специфику их литературы. Прежде всего, она поэтична. И проза тоже. Связь прозы с поэзией у них много более тесная, чем в других литературах. Ю. Шесталов пишет об этом: «и у прозы может быть ритмичный шаг, напоминающий скольжение лыж охотника, бег оленя и скрип нарт. А из прозы могут возникать стихи… сплав Слова, Дела, Песни» («Сибирское ускорение»). Но и Слово и Дело для северян поэтичны. Поэзией пронизана Природа, Природою полна Поэзии душа. Природа дается в произведениях северян как активное творческое начало, организующее всю их жизнь. И наиболее адекватной формой выражения любовно-уважительного, или биофильного отношения северян к Природе является, очевидно, их поэзия и их поэтично-поэтизированная проза. Термин «проза» здесь как-то не очень подходит. Пожалуй, более общим для северян будет понятие поэзия, чем литература.

Ритмика поэзии столь органична, что, пожалуй, не будет слишком уж большой натяжкой сказать, что она имеет прямое происхождение из органической жизни, из жизни Природы. Даже человечность поэзии все-таки вторична по отношению к ее органичности, – как вторичен и сам человек по отношения к живой природе. Этим определяется и растущая роль поэтичной культуры Северного сияния в современном мире. Она сумела сохранить доиндустриальный и неиндустриальный, общечеловечный тип общения-с-Природою. Его специфика – в любви и уважении к Матери-Природе. Эта биофильная суть, столь ярко и самобытно выражаемая нашими современниками-северянами, оказалась забытой и отодвинутой на задний план антично-европейскими литературно-эстетическими традициями.