Леонид Харченко - Инновационно-коммерческая деятельность преподавателя современного вуза

Управление наукой и ее организация в советский период являлись частью системы партийно-государственного строительства и потому обладали достоинствами и недостатками этой же системы. Уже во второй половине 80-х гг. ХХ в. ученые отмечали очевидную неэффективность и историческую обреченность советского общества, в котором наука не могла внедрять свои достижения в производство, здравоохранение, образование.

О порочности существовавшей организации науки академик Б. Раушенбах писал: «Для того чтобы не пропустить что-то важное, надо давать людям работать. У нас же наука построена так, что важна не работа, а бумажный отчет о работе. Талантам в этой системе очень трудно, а бездельникам очень хорошо. Наша система запрограммирована на то, чтобы отстранять ученых от активной работы… Планирование науки у нас происходит как планирование выпуска карандашей».

Состояние государственного управления наукой, характерное для 90-х гг. прошлого века, также было неэффективно. Достаточно отметить, что целое десятилетие Министерство науки – главный управленческий орган – многократно перестраивали, хаотически сокращались кадры, переименовывались и перепрофилировались институты. В результате его дееспособности был нанесен серьезный ущерб.

Всякий раз во время реорганизации органа государственного управления наукой осуществлялся пересмотр его функций. При этом отсутствие полезной деятельности компенсировалось кампаниями по созданию многочисленных доктрин и концепций развития науки.

Тем не менее, при всей перманентной реорганизации Министерству удалось сделать кое-что и значительное. В самые трудные для науки 1992-1994 гг. оно инициировало создание государственных научных фондов и государственных научных центров, без которых сегодня трудно представить дальнейшее развитие отечественной науки.

Исследователи инновационных процессов, происходящих в России (А. Е. Варшавский, М. В. Волынкина, А. И. Гаврилов, А. Г. Городнов, Л. П. Гончаренко, В. Ф. Ефременко, Кузык Б. Н., В. Л. Макаров, С. В. Мельченко, Ю. П. Морозов, В. Н. Переходов, В. А. Швандар, Ю. В. Яковец и др.), представляют различные модели стратегий развития страны. По их мнению, от того, какой путь будет выбран для долгосрочной стратегии развития нашей страны, как будут решаться сугубо российские проблемы, будет идти дальнейшее государственное строительство. По мнению ученых, прорисовываются контуры двух вариантов этой стратегии – инерционно-рыночного и инновационно-прорывного.

Первый вариант, инерционно-рыночный, основан на всемогуществе рынка при пассивной роли государства, отказавшегося от выполнения своей стратегически-инновационной функции, дальнейшее открытие экономики для транснациональных корпораций, использующих страну как источник энергосырьевых ресурсов и рынок сбыта своей продукции, при растущей угрозе потери самостоятельности страны.

Второй вариант, стратегия инновационного прорыва, который предпочтительнее, требует концентрации усилий народа, государства, бизнеса, ученых на освоении принципиально новых, конкурентоспособных технологий и продуктов; инновационного обновления критически устаревшего производственного аппарата; повышения роли и ответственности государства за выбор и реализацию стратегии, за содействие повышению инновационной активности предпринимателей, ученых, конструкторов, молодого поколения, а, по сути, «излечивание» страны от целого ряда социально-экономических синдромов.

Обращение к проблеме критического анализа «российских синдромов» (греч. syndrome – стечение; закономерное сочетание симптомов, характерных для какой-либо болезни, или ее стадии), определяющих развитие инновационных процессов в стране – это попытка ответить на вопросы: почему последние два с половиной десятилетия ушедшего двадцатого века и начала текущего столетия, российская цивилизация, достигшая вершины своей тысячелетней истории в 50–60-е годы XX века, распалась? Какие были допущены стратегические ошибки? Почему был неправильно выбран курс и страна двигалась не вперед, к постиндустриальному обществу, а назад, в эпоху первоначального накопления капитала и стихийной игры рыночных сил?

Обсуждаемые синдромы не бросаются в глаза, как говорится, при первом приближении, и только глубокий анализ позволяет увидеть их и установить их роль. Все исследуемые синдромы в процессе их изучения получили афористические наименования, что делает их более точными, понятными и запоминающимися даже для обывателя.

Важнейший из них синдром «интегральной близорукости»– это пренебрежение, недооценка или, может быть, непонимание в управленческой и научной средах механизмов взаимовлияния науки, образования, производства, бизнеса и их суммарного интегрального эффекта на происходящие в стране социально-экономические процессы.

В качестве примера, может служить показатель эколого-социально-экономического оптимума, выведенный на основе эмпирических исследований в различных странах и, который достигает максимального значения (максимально получаемых полезностей) при отношении долей преобразованных на данной территории экосистем к естественным – 40:60 процентам.

Следующий синдром – «синдром бегемота в посудной лавке»– характеризует нашу отечественную экономику, которая формировалась в советское время в виде крупных или очень крупных предприятий (иногда в единственном числе) и поворот ее к рыночным отношениям затруднен, поскольку крупные предприятия модернизируются гораздо медленнее и требуют больших материальных затрат. Остановка таких гигантов приводит к остановке целых производственных цепочек, разрушению налаженных экономических связей, т.е. можно представить себе, сколько перебил бы посуды в посудной лавке бегемот, если бы начал разворачиваться. К сожалению, этот синдром, выражаясь иносказательно, в настоящее время «мутирует», изменяется в «синдром слона», которым можно обозначить процесс быстрого роста транснациональных монополий.

«Синдром динозавра»характеризует неоптимальность размеров и непропорциональность развития экономических образований при еще низком уровне транспортного и информационного обеспечения, т.е. гиперразвитие центра и отсталость окраинных территорий. По мнению ряда ученых, данное обстоятельство привело к распаду огромного государства СССР. Афористическое название синдрома связано с одной из гипотез вымирания крупных динозавров, обитавших в теплых водах богатых пищей и, ведущих малоподвижный образ жизни. Такой образ жизни в течение длительного периода (несколько десятков миллионов лет) привел к гиперразвитию крестцового отдела спинного мозга, пищеварительной и половой систем, но не способствовал развитию головного мозга и органов чувств. Огромное тело динозавров с развитой пищеварительной и половой системами, по сути, осталось без «штаба управления» и связи с окружающей средой.