Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 15

«Философия бессознательного» ставила себе задачу, которая и остается за нею по исключении этой путаницы, а именно, исследовать относительно бессознательное и абсолютно бессознательное, при чем, следуя индуктивному методу, она должна была, исходя от относительно бессознательного на почве физиологически бессознательного, через абсолютно бессознательную индивидуальную деятельность, возвыситься к метафизически бессознательному в смысле функционального и субстанциального монизма. Эта задача была столь обширна и трудна, что первая попытка ее разрешения, конечно, должна была остаться обремененной недостатками и несовершенствами. Никто глубже меня не ощущал этих недостатков; основной ошибкой моего труда я вскоре признал, не будучи приведен к этому какой бы то ни было критикой, недостаточное разделение относительно и абсолютно бессознательного, и открыто заявил об этом уже в 1872 году в сочинении «Das Unbewusste vom Standpunkt der Physiologie und Deszendenztheorie» (1 анонимное изд., стр. 215 и след., 2 изд. с моим именем, стр. 230 и след., 3 изд. в III т. в 10 изд. Философия бессознательного, стр. 298 и след.).

В том же сочинении я старался прежде всего подробнее проработать относительно бессознательное на основании физиологически бессознательного и в связи с ним, и под маской естествоиспытателя, приписать ему, по возможности, наибольшую важность. В прибавлениях и дополнениях к двум следующим изданиям этого сочинения, так же, как и к 5 – 10 изд. «Философии бессознательного», я вводил производительность такого объяснительного принципа в подобающие ему, по моему убеждению, границы, и подробнее развивал смысл и неизбежность абсолютно бессознательного наряду и позади относительно бессознательного. Дополнение к исследованию относительно бессознательного я дал, далее, в сочинении: «Der Somnambulismus» (в «Moderne Probleme» 2 Aufl. №XV, S. 207—277) в сочинении «Der Spiritismus» 2-го изд. и «Die Geisterhypotese des Spiritismus und seine Phantome» и в отрывке «Die Kunstlerische Phantasie» в «Phil. des Schönen» (S. 568— 586). Дополнение к исследованию абсолютно-бессознательного в «Religion des Geistes» (145 – 163, 237—255), в «Phil. des Schönen» (S. 463— 491) и в прибавлении «Zum Begriff der unbewussten Vorstellung» (в «Philos. Monatsheften». Bd. 28, S. 1 —25). Систематическую же обработку абсолютно бессознательное получило впервые в моем сочинении «Kategorienlehre». К сожалению, приведенные позднейшие прибавления и сочинения стали известными или были замечены в недостаточной мере, чтобы помешать основывать суждения о моем понятии бессознательного и в последние годы моей жизни по большей части только на «Философии бессознательного» в ее первоначальном виде, или даже просто ссылаться на кое-какие из ее глав, позднее мною исправленных, или вовсе отвергнутых.

Не существует психических явлений, которые не были бы сознанием о каком-либо объекте, но не существует ли психических явлений, которые не являются объектом сознания? Всякое психическое явление есть сознание, но сознается ли всякое психическое явление, или, быть может, существуют психические акты и бессознательные?

Одним из первых учивших о бессознательном сознании был Фома Аквинат. Позднее Лейбниц заговорил о «perceptiones sine apperceptione seu conscientia», «perceptiones insensibiles», а Кант последовал за своими предшественниками. В новейшее время учение о бессознательных психических явлениях находит многочисленных сторонников, и при том среди людей, принадлежащих к направлениям, между собою нисколько не родственным. Так, старший Милль утверждает, что существуют ощущения, которых мы не сознаем, благодаря привычному невниманию. Гамильтон учит, что цепь наших идей часто связывается при помощи бессознательных посредствующих звеньев. Маудсли делает основой своей психологической методы ясно, как он полагает, доказанные факты бессознательной душевной деятельности. Гербарт учит о представлениях, которые не сознаются, а Бенеке полагает, что сознанием сопровождаются только тe из них, которые обладают высшей степенью интенсивности. Фехнер утверждает, что психология не может обойти бессознательных ощущений и представлений. Вундт, Гельмгольц, Цольнер и другие утверждают, что существуют бессознательные заключения. Ульрици старается доказать при помощи многочисленных аргументов, что как ощущения, так и другие психически акты, например, любовь и страсть, часто могут быть бессознательными. Гартман же разработал целую «Философию бессознательного».

Несмотря на такое обилие лиц, говорящих о бессознательных психических явлениях, последним еще многого не хватает для общепризнанности. Их не признали ни Лотце, ни знаменитые английские психологи, как Бэн и Спенсер, а Д. С. Миллю принадлежит заслуга, которой он целиком обязан воззрениям своего отца, – выступить против них со своим учением. Но и среди тех, кто признает бессознательные представления, многие являются их защитниками только потому, что связывают с этими словами иной смысл. Так обстоит дело, например, у Фехнера, который, говоря о бессознательных ощущениях и представлениях, очевидно, обозначает словами ощущение и представление нечто иное, нежели мы, а именно, он под ними вовсе не разумеет психических явлений. Психические явления, по его мнению, все сознательны и, таким образом, фактически он является противником нового воззрения. Ульрици же понимает нечто иное под сознанием и, подобно Фехнеру, отвергает всякий бессознательный психический акт, понимаемый в нашем смысле. О Гартмане мы тоже могли бы сказать, что он желает обозначить словом «сознание» нечто иное, чем мы, так как его определение сознания как «эмансипации представления от воли… и оппозиции воли против этой эмансипации» или как «удивления воли перед нежеланным ею и, однако, чувственно наличным существованием представления», – обозначает если не вообще нечто совершенно воображаемое, то, во всяком случае, нечто иное, чем то, что мы называем сознанием. Однако, приводимые им доводы ясно доказывают, что он является защитником бессознательных психических длительностей в том же смысле, в каком говорим о них и мы.

Само собою разумеется, что никакие бессознательные представления не проникают в область нашего опыта; это необходимо даже в том случае, если они наличны в нас в самом большом количестве, – иначе они не были бы бессознательными. Но если тут нельзя ссылаться на опыт, то опыт не может давать и показаний в этом вопросе. Как же, будучи покинуты опытом, могли бы мы разрешить его?

Однако, защитники бессознательного сознания справедливо противоставляют этим возражениям то соображение, что об отсутствующем в нашем непосредственном опыте можно, быть может, заключить опосредствованным образом из фактов опыта. Они не упускали случая собрать такие факты и таким образом пытались доказать свое утверждение посредством многих и разнообразных аргументов.