В. Ростовский - Патриотизм и военно-патриотические традиции России

Если у власти отсутствует легитимность в форме законности или легальности, то это, в конечном счете, приводит к произволу и насилию и как следствие – утрате гражданами эмоциональных связей и отношений с отечеством. «Где же произвол одного есть закон верховный, – указывает Фонвизин, – тамо прочная общая связь и существовать не может: тамо есть государство, но нет отечества, есть подданные, но нет граждан (подчеркнуто мною – О.Н.), нет того политического тела, которого члены соединились бы узлом взаимных прав и должностей» 134.

Выход из этого опасного положения видится Фонвизиным в создании системы законов, обеспечивающих единство и стабильность как социума, так и власти всех уровней. Но здесь существуют два принципиальных условия, выполнение которых позволит законодательству играть стабилизирующую роль для общества. Во-первых, принимаемые законы должны ориентироваться на общую волю и интересы, они не должны отражать волю и интересы одного лица, группы лиц или одного сословия. Во-вторых, само право и действующее законодательство не должно исходить из принципа силы или насилия, поскольку исполнение таких законов будет основано не на осознании своего гражданского долга, а лишь на страхе перед возможными санкциями. Законодательство должно ориентироваться на принцип «общей пользы» и учитывать «естественные законы». Только такое право может стабилизировать общество и создать благоприятные условия и предпосылки для реализации индивидами своих способностей и дарований. «Сила и право совершенно различны, как в существе своем, так и в образе действования. Право потребны достоинства, дарования, добродетели. Силе надобны тюрьмы, железы, топоры… Тиран, где б он ни был, есть тиран, и право народа спасать бытие свое пребывает вечно и везде непоколебимо», – подчеркивает Фонвизин 135.

Новое законодательство должно в первую очередь закрепить два важнейших института общества и государства: политическую свободу и собственность. Политическая свобода или «вольность» позволяет гражданину чувствовать себя в безопасности от произвола государства и должностных лиц, предпринимать любые не запрещенные законом действия, сохранять свой статус, пользоваться преимуществами своего состояния и дарований. И если гражданин подвергается санкциям со стороны государства, то происходит это гласно и по суду, а не тайно и по чьей-то прихоти.

В диалектической взаимосвязи с политической свободой существует институт частной собственности, который Фонвизин понимает, в первую очередь, как право пользования, а это право невозможно реализовать без таких предпосылок, как политические свободы и права граждан. При этом именно институт частной собственности является объективным и самым надежным основанием существующих политических прав и свобод. Как подчеркивает Фонвизин: «…потому и очевидно, что нельзя никак нарушать вольности, не разрушая права собственности, и нельзя никак разрушать права собственности, не нарушая вольности» 136.

Оба этих важнейших института должны быть утверждены в России, не копируя механически опыт Запада, а в соответствии с геополитическим положением страны, её экономикой и ресурсами, а также культурой, традициями и менталитетом народа. «При исследовании, в чем состоит величайшее благо государств и народов, – пишет Фонвизин, – и что есть истинное намерение всех систем законодательства, найдем необходимо два главнейших пункта, а именно те, о коих теперь рассуждаемо было: вольность и собственность. Оба сии преимущества, равно как и форма, каковою публичные власти действовать, должны быть устроены сообразно с физическим положением государства и моральным свойством нации» 137. Вот почему Фонвизина никак нельзя упрекнуть в упрощенно- западническом подходе к решению российских проблем.

Определив политические и правовые приоритеты в развитии российского государства, Фонвизин приходит к анализу разноплановых противоречий современной ему действительности. При этом многие выявленные им противоречия сохраняют свою актуальность и значимость для российского государства и в настоящее время.

Прежде всего, Фонвизин выделяет противоречие между колоссальными размерами империи и количеством населения, которое призвано освоить эту территорию. Он пишет: «…представим себе государство, объемлющее пространство, какового не одно на всем известном земном шаре не объемлет и которого по мере его обширности нет на свете малолюднее» 138. Понятно, что необрабатываемые площади, пригодные для ведения сельского хозяйства, и территории, неохваченные промышленным производством, в составе государства держатся исключительно за счет военной силы, поскольку экономические связи и отношения либо слабо развиты, либо вообще отсутствуют. В случае неудачной военной кампании или ошибочных политических решений, они могут быть безвозвратно потеряны для страны. Это противоречие, надо заметить, до сих пор не утратило своего значения.

Далее Фонвизин указывает на противоречие между центром и периферией, характерное для многих империй. Так он указывает на государство «…раздробленное с лишком на 30 больших областей и состоящее, можно сказать, из двух только городов, из коих в одном живут большею частию по нужде, в другом большею частию по прихоти» 139. В политическом плане гипертрофированная роль центра и в настоящее время препятствует развитию подлинной демократии и народовластия, а в экономическом и финансовом отводит регионам роль донора центральной власти.

Важным, по мнению Фонвизина, является противоречие между милитаристскими и хозяйственными аспектами развития российской империи. Выражается это в том, что, с одной стороны, империя обладает «многочисленным и храбрым своим воинством», с другой стороны, положение государства таково, что «потерянием одной баталии может иногда бытие его вовсе истребиться» 140. Истории хорошо известно, что страны с динамично развивающейся экономикой гораздо легче переносят военные поражения и неудачи, нежели государства слаборазвитые. В этой же плоскости находятся внешнеполитические и внутриполитические противоречия, между которыми существует неразрывная взаимосвязь. Так, Фонвизин пишет о государстве «…которое силою и своей обращает на себя внимание целого света и которое мужик, одним человеческим видом от скота отличающийся, никем не предводимый, может привести, в несколько часов на самый край конечного разрушения и гибели» 141.

Наконец, Фонвизин раскрывает внутреннюю противоречивость патриотизма наиболее привилегированного класса России – дворянства, главным образом, той его части, которая наиболее приближена к престолу. Противоречие он усматривает в том, что дворянство вместо защиты интересов отечества на деле защищает корыстные интересы разного рода фаворитов и временщиков, разоряющих страну. Государство, где « почтеннейшее из всех состояний, долженствующее оборонять отечество купно с государем и корпусом своим представлять нацию, руководствуемое одною честию, дворянство, уже именем только существует и продается всякому подлецу, ограбившему отечество» 142.