Виктор Таки - Царь и султан: Османская империя глазами россиян

Эти данные свидетельствуют о том, что на протяжении XVI и XVII веков сотни тысяч царских подданных были угнаны против воли в Крым. Некоторые из них впоследствии выкупались за бóльшую или меньшую сумму, в зависимости от социального статуса пленника [186] В русских источниках угнанные татарами называются «полоняниками». Татары же использовали термин esir (раб) с момента, когда человек был захвачен, и применяли его как к тем, кого впоследствии выкупили московские власти, так и к тем, кто остался навсегда в Крыму или был продан в Османскую империю. Современное понятие выкупного рабства хорошо отражает смысл татарского esir. Тем не менее мы используем термин «пленник», подразумевающий возможность возвращения человека на Родину, по отношению к тем, кто был выкуплен, обменен или каким-либо другим способом смог вернуться в родную землю. Предметом данной главы являются именно такие люди, а не те, кто навсегда остался в Крыму или Османской империи. . В отличие от других средневековых и раннемодерных ближневосточных обществ, татары редко использовали рабов на военной или политической службе и рассматривали их прежде всего как источник дохода [187] См.: Бережков M.Н . Русские пленники и невольники в Крыму. Одесса: Шульце, 1888. А также более недавние исследования по этой теме: Kizilov М . The Slave Trade in the Early Modern Crimea from the Perspective of Christian, Muslim, and Jewish Sources // Journal of Early Modern History. 2007. Vol. 11. No. 2. P. 1–31; Ivanics M . Enslavement, Slave Labor and the Treatment of Captives in the Crimean Khanate // Ransom Slavery Along the Ottoman Borders (Early Fifteenth – Early Eighteenth Centuries / Eds. G. David, P. Fodor. Leiden: Brill, 2007. P. 201–207. . Выкуп из крымского плена составлял одну из важных статей государственных расходов в допетровскую эпоху. По свидетельству Г. К. Котошихина, подьячего Посольского приказа в конце 1650-х – начале 1660-х годов, так называемые «полоняничьи деньги», ежегодно собираемые с тяглых дворов с 1551 года, составляли 150 тысяч рублей. Это в семь раз превышало стоимость ежегодных «подарков» крымскому хану [188] Котошихин Г.К . О России в царствование Алексея Михайловича. СПб.: Археографическая комиссия, 1884. С. 98. . Значительная часть царской казны и доходов боярских семей тратилась на то, чтобы вызволить важных служилых людей из плена [189] Шмидт С.О . Русские полоняники в Крыму и система их выкупа в середине XVI в. // Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России / Ред. Н.В. Устюгов. М.: АН СССР, 1961. С. 30 – 34. .

Напротив, пленники низкого социального происхождения использовались на сельскохозяйственных работах или, что еще более вероятно, продавались османам на рынках Каффы и Константинополя, после чего их шансы вернуться на родину резко сокращались. Правда, христианские и иудейские подданные крымского хана покупали русских рабов и привозили их в Москву для того, чтобы продать их московским властям [190] Бережков M.Н . Русские пленники и невольники в Крыму. С. 24, 26. . Часть «полоняничных денег» передавалась посланникам в Константинополь для выкупа царских подданных, оказавшихся в османском рабстве. Однако этих денег хватало лишь на то, чтобы выкупить небольшую толику русских пленников, находившихся в османской столице, не говоря уже обо всей Османской империи. Кроме того, способность посланников вызволять пленников, проданных частным лицам в Константинополе и провинциях, была крайне ограничена. Только в 1680-е годы российское правительство впервые потребовало от Порты освобождения всех пленников [191] Москва также потребовала уступки Крыма, Очакова и Азова и переселения татар в Анатолию. См.: Смирнов Н.А . Россия и Турция. Т. 1. С. 27. . Разумеется, османское правительство отвергло это нереалистичное требование. То же самое произошло и с попытками российской стороны определить пленников как военнопленных, подлежавших обмену на османских военнопленных [192] Принцип взаимного обмена пленными без выкупа был введен только после войны 1735–1739 годов. См.: Smiley W . The Meanings of Conversion. P. 561. .

Степи к северу от Черного моря не были единственным османским рубежом, вдоль которого совершались набеги в целях угона в плен. Подобные инциденты можно было наблюдать вдоль османо-габсбургской границы в Венгрии, а также в западном Средиземноморье, где вассальные Османам беи Алжира, Туниса и Триполи осуществляли пиратские набеги, опустошавшие побережье Италии, Испании, Франции и даже Англии. По оценке Роберта Дэвиса, в период с 1580 по 1680 год 850 тысяч жителей Южной и Западной Европы попали в рабство в Варварийские государства. В период же с 1530 по 1780 год общее число христианских рабов на Варварийском берегу «почти наверняка составляло миллион» [193] Davies R . Christian Slaves, Muslim Masters: White Slavery in the Mediterranean, the Barbary Coast and Italy, 1500–1800. New York: Palgrave MacMillan, 2003. P. 23. . Однако, в отличие от угона в плен в Северном Причерноморье, «выкупное рабство» на османо-габсбургской границе в XVI и XVII столетиях было двусторонним и подданные султана могли попасть в плен к христианам почти с той же долей вероятности, что и превратить последних в своих собственных пленников [194] C м.: Hintzel F . Osman Aga, une captive ottomane dans l’empire des Habsburg à la fin du XVIIe siècle // Turcica. 2001. Vol. 33. P. 191–213; Palffy G . Ransom Slavery along the Ottoman-Hungarian Frontier in the Sixteenth and the Seventeenth Centuries // Ransom Slavery. P. 35–84; Stein M . Guarding the Frontier: Ottoman Border Wars and Garrisons in Europe. London: Tauris Academic Studies, 2007. . То же касалось и средиземноморского пиратства, хотя количество «турок», бывших гребцами на галерах папы римского или французского короля, по всей вероятности, существенно уступало количеству европейских рабов в Северной Африке [195] О средиземноморском пиратстве см.: Ginio E . Piracy and Redemption in the Aegean Sea during the First Half of the Eighteenth Century // Turcica. 2001. Vol. 33. P. 135–147. . Разница в количестве христианских и мусульманских пленников была еще более разительной в случае с Северным Причерноморьем, несмотря на то что донские и запорожские казаки время от времени захватывали в плен турок и татар, которые становились слугами московских бояр и послепетровских аристократов [196] Бережков M.Н . Русские пленники и невольники в Крыму. С. 30. . Наконец, при всем том, что в раннемодерный период в османском плену оказались сравнимые количества западно- и восточноевропейцев, многочисленные французские, итальянские, испанские и британские описания варварийского плена контрастируют с редкими восточноевропейскими описаниями османской неволи.

По сравнению с западноевропейскими рассказами о плене в Северной Африке российские повествования об османской неволе редки, однако они представляют собой уникальную возможность реконструировать испытания сотен тысяч царских подданных, угнанных во владения султана [197] О западноевропейских повествованиях о плене см.: Starr G.A . Escape from Barbary: A Seventeenth-Century Genre // The Huntington Library Quarterly. 1965. Vol. 21. P. 35–52. . Благодаря этим источникам современный исследователь может создать представление о том непростом выборе, перед которым стояли православные пленники в мусульманской стране, об их попытках улучшить свое положение и тех компромиссах, на которые им приходилось при этом идти. В то же время рассказы о плене свидетельствуют об изменении социального и культурного профиля самих рассказчиков. Так, подавляющее большинство крестьян, казаков и служилых людей, попавших в плен в XVII столетии, были неграмотны, и их истории доступны нам лишь через расспросные листы Приказа Патриаршего дворца. Напротив, российские дипломаты и офицеры, оказавшиеся в плену в ходе русско-османских войн конца XVIII – начала XIX века, были способны поведать о пережитом с большим или меньшим литературным талантом и порой демонстрировали знание западных описаний варварийского плена.