Лоис Крайслер - Тропами карибу

Казалось, им некуда было спешить. Не торопясь, двинулись они вдоль нашего берега озера к тому месту, куда плыл олень. Он уже поймал ногами дно, встал, приподнял над водой черную морду и белоснежную грудь и взглянул на берег перед собой, а затем на север, словно намереваясь вылезти из воды и пойти в этом направлении.

С замиранием сердца я следила, как волки подходят все ближе по кромке воды, следуя всем изгибам берега. Олень терял драгоценное время. Наконец он повел рогами вправо и в тот же момент бросился в воду. Он снова поплыл через озеро — не поперек, а наискосок, уходя от волков в его северо-западный угол.

Волки повернули и пустились в обратный путь по берегу. Теперь это была гонка с расчетом. Олень плыл почти боком к нам и мало— помалу удаляясь от нас. Его черная массивная голова, розетки у основания рогов и боковые отростки, отражаясь, повторялись в воде. Его спина была вытянута в ровную коричневую черту. Плыл он не по прямой, а забирал то вправо, то влево, быстро работая ногами под водой и чертя по застывшей глади озера две длинные, расходящиеся углом борозды.

Волки двигались уверенно, но не спеша. Казалось, шансы были равны: они и олень должны были достичь места его выхода на берег одновременно. Волки обежали болото и направились на север по противоположному берегу озера.

Внезапно ведущий волк пустился галопом. Ситуация изменилась: по тому берегу озера возвращалась олениха с детенышем, прошедшая здесь рано утром на юг. Она еще не дошла до волков и не заметила их.

Волки бежали по берегу один за другим, в воде под ними бежали их отражения. Олень— самец был уже у самого берега. Он и самка с детенышем одновременно увидели друг друга и приняли друг друга за врага. Испугавшись, олень шарахается от оленя — молниеносная защитная реакция опережает у него процесс опознания. Самец повернул, так и не достав ногами дна, и снова, теперь уже в третий раз, поплыл на середину озера. Олениха, по-прежнему не замечая действительной опасности — волков, помчалась на север.

Олененок же сделал нечто, на наш взгляд, неразумное и рискованное: повернул под прямым углом и, пробежав вверх по горному склону, затерялся среди пестрых скал.

Поступок детеныша связал мать. Она остановилась, оглянулась и заметила волков. Они были близко и уже хорошо видны. Она повернулась и побежала вперед. Но в ней не чувствовалось той сосредоточенной целеустремленности, как у первых двух оленей, за которыми гонялись волки. Она замедляла бег, останавливалась и глядела вслед олененку, рискуя потерять выигрыш в расстоянии, и даже начала делать круги. Но вот она перестала колебаться, повернула и помчалась напрямик по открытой тундре к водоразделу.

Я не знала, что и подумать. Я не видела, где спрятался олененок, а спросить у Криса не могла, так как он перешел с кинокамерой на более удобное для съемки место. Некоторое время я даже не могла обнаружить волков. Потом один из них вынырнул из зеленой лощины. Настигли ли они олененка, пока я наблюдала за матерью? Когда она окончательно потеряла с ним контакт и побежала не останавливаясь? Видела ли она его смерть?

Олень— самец раздражал меня. Он достиг середины озера, и мне хотелось, чтобы он продолжал плыть дальше, выбрался на наш берег и отдохнул. Ведь волки уже поставили на нем крест. Но, спасшись от волков на одном берегу озера и столкнувшись на другом с двумя животными, которые показались ему врагами, он явно считал, что его обложили со всех сторон, и теперь плавал зигзагами на одном месте в прозрачной, спокойной, темной воде. Вот он повернул голову в нашу сторону. Сейчас пойдет к берегу, с облегчением подумала я. Но он резко взял в сторону, показав нам бок. Он ни разу не сделал полного поворота и все время смотрел на север, описывая полукруг то к северо-западу, то к северо-востоку.

Наконец он направился к нашему берегу, оставляя за собой две длинные, расходящиеся углом волны, но плыл на этот раз не так быстро. Нащупав ногами дно, он долго стоял в воде, поворачивая свою темную, украшенную рогами голову то в одну, то в другую сторону, и в конце концов выбрался на берег.

Его потемневшая от влаги шерсть блестела. Через некоторое время он осмелел настолько, что стал пощипывать зелень, но с места не сходил и то и дело поднимал голову и вертел ею во все стороны.

Тем временем Крис вернулся к палатке перезарядить кинокамеру. Ему удалось заснять стремительное маневрирование волков, а также волков с бегущим в воде отражением. Теперь он хотел подобраться к ним поближе. Мы спустились в проход, всецело сосредоточенные на съемке, и даже не вспомнили об оружии. Крис установил кинокамеру на пригорке. Перед пригорком была болотистая низина, за нею — волки. Отсюда можно было снимать поверх марева.

Тундра дрожала. Мы не знали, нашли ли волки олененка. Во всяком случае, вид у них был такой, будто они наелись и теперь отдыхают.

Они могут пролежать здесь и до четырех часов, а солн це так и лупит, — заикнулась было я.

Ничего, я выдержу до четырех, — ответил Крис.

Нас донимали жара и жажда. Хорошо еще, Крис догадался захватить пару апельсинов, когда перезаряжался в палатке. И вот мы сидели у треноги, ели апельсины и наблюдали за волками. Самец лежал вытянувшись, не поднимая головы. Самка время от времени поднимала голову и, взглянув на нас, тут же опускала. В конце концов ей это надоело, она поднялась, повернулась и легла так, чтобы наблюдать за нами не поднимая головы.

Внезапно она вскочила и снова побежала на юг.

— Что-то учуяла, — прошептал Крис.

— Нервничает и решила отделаться от нас, — сказала я.

Прав оказался Крис. С юга приближался олень.

Как и прежде, волчица не пошла на него в лоб, а обошла стороной и, лишь зайдя в тыл, сделала поворот. И вот оба они уже мчатся на волка— самца.

Волчица опять пустила в ход свою тактику и погнала оленя прямо на него. А самец все это время сидел и глядел на нас. Затем он лениво сделал несколько шагов вперед, не переставая поглядывать на нас.

И тут случилось невероятное. Олень остановился и по непреложному закону оленьей породы оглянулся назад. Казалось бы, волку представилась блестящая возможность настичь его. Но нет! Волк тоже остановился и сел. Олень стоял и смотрел на волка, волк сидел и смотрел на оленя.

Прошла минута или две, прежде чем олень повернулся и продолжил бег, продемонстрировав тот чудесный скользящий бросок вперед, который олени, как назло, «выдают» именно в тот момент, когда кинокамера бездействует. Волк вскочил и бросился в погоню. «Неужели волки охотятся по правилам маркиза Куинсбери?» — подумала я.

Олень бежал прямо к своей смерти. Большой кремовый волк поджидал его.

— Сейчас мы кое-что увидим, — пробормотал Крис.