Лоис Крайслер - Тропами карибу

Присутствие возле нас экспансивных животных, двое из которых враждовали между собой, рано или поздно должно было разрешиться взрывом.

Темным ветреным утром 21 июля, около пяти часов, я проснулась от шума.

Крис уже поднялся и стоял у запасного входа, выглядывая наружу. Оттуда неслись дикие завыванья. Крис всвойственнойему заинтересованно — попустительствующей манере докладывал мне обстановку: «Курок на горе, Тутч с лаем спускается по тропе — дескать, Курку нечего бояться этого волка, уж она ему задаст», — а Серебряная грива в конце тропы медленно подвигается навстречу Тутч. Похоже, — заключил Крис, — дело идет к развязке".

Я выскочила из кровати и босая выбежала из барака спасать собаку.

Тутч бросилась на Серебряную гриву. Волчица увернулась и побежала, собака за нею. Затем Тутч остановилась и повернула назад. Серебряная грива тоже повернулась и погналась за собакой. После этого Тутч снова стала к ней передом, и тут произошло что-то непонятное: Тутч не то сама легла, не то была сбита с ног, и Серебряная грива схватила ее за загривок.

Но собака мигом вскочила и снова обратила волчицу в бегство.

Затем произошло следующее. Тутч опять повернула назад. На этот раз она могла бы спокойно вернуться домой, так как Серебряная грива кружным путем направилась к Курку, который тем временем спустился вниз. Но она опять бросилась к волчице, и на этот раз та повалила ее и схватила за горло. Дело запахло убийством. Тутч еще боролась, но уже отчаянно голосила.

Я тоже отчаянно голосила. Босиком, без всякого оружия я неровным шагом бежала под гору по каменистой тропе. Крис бросился за ружьем Энди; впопыхах он позабыл распустить ремешок чехла, но наконец с грехом пополам вытащил ружье и принялся палить в воздух. Ему пришлось сделать четыре выстрела, прежде чем Серебряная грива отпустила собаку и побежала. Ярдов через сто она остановилась и, описывая полукруг, двинулась назад. Крис выстрелил еще раз.

Лишь тогда волчица убежала окончательно.

Тутч медленно поднималась вверх по тропе, истекая кровью. Она явно боялась возвращаться домой. Эскимосы, как выразился Крис, «вышибли бы из нее душу» за драку. Мы уложили ее на кровать. От взмокшей шерсти на ее шее шел резкий специфический запах — металлический запах волчьей слюны. За левым ухом у нее была глубокая рваная рана, шея рассечена так, что виднелись белые хрящи дыхательного горла. Но раны были не смертельны.

Вскоре появился Курок (он убежал вместе с Серебряной гривой). Шерсть на его шее была глубоко пропитана кровью, но шкура суха. Кровь должна была бить струей из артерии, чтобы так обильно напитать мех. Неужели это кровь Серебряной гривы?

Ты уверен, что стрелял поверх нее? — свирепо спросила я Криса.

Думаю, что да, — ответил он.

Мысль о том, что Серебряная грива, быть может, уже мертва или умирает, повергла меня в тоску и смятение.

— Похоже, человека всегда что-нибудь должно огорчать, не одно, так другое, — добавил Крис.

Чтобы ублажить Курка, мы выпустили волчонка поиграть с ним. Поиграв, они отправились на прогулку, и мы выпустили к ним остальных. Резкий снег слепил и колол глаза, дул холодный ветер. Все же внизу, в лощине под холмом Серебряной гривы, было мало-мальски сносно, и мы немного там погуляли.

Сверху, с горного склона, до нас донесся слабый, бесконечно тоскливый стон.

— Быть может, это ее предсмертный крик, — сказал Крис. — Если так, она должна страшно тосковать, что с нею нет Курка.

Курок не ответил на ее зов — во всяком случае, голосом. Зато он сделал нечто невероятно мучительное для нас — попытался увести к ней волчат. Мы поспешно повернули их носами к дому, к Столовой горе. Курок смерил Криса и волчат быстрым, ясным, оценивающим взглядом, но и не подумал хватать ближайшего к нему волчонка, а стал играть с ним. Потом к нему повернулся второй, и вот он уже весело играет с двумя, а там и остальные три поворачивают обратно, и Курок строем уводит их от нас.

Дойди они до Серебряной гривы, наша песенка была бы спета. Мы ни за что не смогли бы вернуть их назад. Казалось, все пропало. Тем не менее я на всех парах помчалась к бараку за мясом, чтобы использовать его как приманку, хотя никак не могла обернуться в два конца прежде, чем они поднимутся к Серебряной гриве.

Возвращаясь с мясом, я увидела замечательное зрелище: в гору поднимается Крис, его в полном составе сопровождают волки.

— Мне вспомнились те остатки оленя у родника, — объяснил он. — Я схватил ногу и стал махать ею в воздухе. Волчата бросились ко мне посмотреть, что это я нашел. Я дал понюхать им ногу — и сюда. Только они остановятся, я поворачиваюсь и показываю ногу.

Два дня спустя Крис принял роковое решение. Я была на прогулке с Тутч.

В тот вечер Арктика вновь предстала нам в своем мистическом обличье. Мокрая и зеленая лежала тундра под низким неярким солнцем. Темно-синие, в тени, стояли горы. Задумчивая, мучительная красота, как перед близкой смертью.

Когда я вошла в барак, Крис взглянул на меня робким, светлым взглядом и сказал:

— Давай возьмем волчат осенью домой, в Штаты?

Мы никогда не говорили об их будущем, зная, что их ждет в будущем смерть. Невозможно было оставить их в тундре на голодную смерть, невозможно было и взять их с собой и как-то содержать. Но у Криса, как я уже убедилась, невозможное сплошь и рядом становится возможным. С отчаянно— веселым безрассудством мы заглянули друг другу в глаза.

— Давай скажем им об этом! — воскликнула я. Мне еще ни разу не приходилось изливать перед ними душу.

Мы поспешили в загон, и я осыпала волчат бурными ласками. Даже мой голос, чувствовала я, изменился. Робкая, застенчивая мисс Тундра на этот раз нисколько не боялась меня. Она зевала — у волков это признак хорошего настроения — и не ежилась под моей рукой.

Но сможем ли мы приучить вольнолюбивых зверей к неволе? Крис решил попробовать и обвязал веревкой две вольные шеи — мисс Алатны и мистера Барроу. Реакция волчат потрясла его. Мисс Алатна посмотрела на непонятную, волочащуюся за нею штуку, кинулась к Крису, сидевшему в загоне, и зарылась мордашкой в его ладони. Мистер Барроу оглянулся на веревку и сперва попытался убежать от нее, а потом сделал самое умное, что только можно было придумать: выкопал ямку, собрал в нее веревку и зарыл. После этого он с уверенным видом двинулся прочь. Непонятная штука воскресла и потащилась за ним.

Для Криса это было слишком, и он снял с волчат веревки. Уж как-нибудь управимся, когда придет срок, решили мы.

Очень приятно мы провели вечер 29 июля. Курок пошел вместе с нами и волчатами на прогулку по речным отмелям, где он и Леди когда-то играли, роя ямки в песке и стараясь переманить друг друга к себе. Его присутствие помогало нам управляться с волчатами: они слушались его мгновенно, исполняя малейшее его приказание. Вместе с ним они вернулись домой. По пути на гору он сделал волчатам подарок: поймал еще не оперившегося птенца и скормил им его изо рта.