Александр Несмеянов - На качелях XX века

После работы в отделе изобразительных искусств я шел репетировать двух старшеклассниц — сестер, или кузин, в один из кривых арбатских переулков. Одна была крупная и вялая, другая — подвижная и кокетливая, вероятно «осколки старого мира» и редкостные оболтуски. Довольно скоро они мне надоели «до страсти». К моему счастью, объявили допризывную подготовку, под которую подпадал и я, и под этим предлогом я отказался дальше совершенствовать знания обеих девиц. Я уже проходил в старших классах гимназии допризывную подготовку, нас обучали строю и винтовке, и я отправился в мою гимназию. Разыскал Петра Николаевича Страхова, который жил в доме во дворе гимназии. Он расспросил меня о жизни, мне хвастаться было особенно нечем. Зато он похвастался Викторовым (Кторовым) [82] Кторов Анатолий Петрович (настоящая фамилия — Викторов; 1898–1980) — советский актер театра и кино. Народный артист СССР (1963). , сказал, какой из него получается актер. По поводу же требующейся справки отослал меня к тому самому Андрею Кузьмичу Голубкову, который экзаменовал меня при приеме в первый класс. Сам он в школе не работал. Я получил справку за столь знакомой с детства подписью «А. Голубков» и был избавлен от новой допризывной подготовки.

Окончив рабочий день, я шел пешком от Крымского моста до Домниковской улицы, сворачивая по ней во второй переулок налево и во двор, и оказывался в квартире Сергея Петровича Виноградова, где меня теперь приютили и где, как я говорил, отвратительно для меня пахло варящейся кониной. Шел я через Москву неторопливо и в мечтах заказывал разные необычно вкусные кушанья в больших количествах. Здесь были смешанные овощи, и гречневая каша с маслом, и картошка во всех видах. Как и вся Москва, я голодал.

Я ничего не запомнил из этого периода жизни у Сергея Петровича и Анны Андреевны Виноградовых, кроме запаха варящейся конины и того, что там я впервые узнал о существовании Александра Блока и о его стихах. Не помню, где спал, что ел. Снедало беспокойство о моих — в Щелкове, ведь они голодали. Выручило нас то, что вскоре папе дали так называемый академический паек. Ежемесячно мы получали его, стоя в очереди, зимой — с санками, и получали разные съестные блага.

Как и чьими заботами попал папа в список получающих этот паек, не знаю. Может быть, это был тот же Николай Сергеевич Моргунов? Но он сам не получал этого пайка. В очереди мы стояли с людьми, некоторые из коих впоследствии стали знакомыми мне учеными. Старших по положению ученых в этих очередях не припоминаю.

Прошла зима, и я чувствовал, что моей деятельности в области художественной промышленности подходит конец. Нельзя терпеть безделье вечно. Действительно, как-то Аверинцев темпераментно закричал на меня: «Ни черта не делаете». Трудно было что-либо возразить на это. К этому времени, по-видимому, мама разузнала, что в Сокольниках существует «Станция юных любителей природы» и что в ней активно участвуют отпрыски некоторых киржачских фамилий. Я был сведен с ними, подарил этой станции свою коллекцию птичьих яиц и получил приглашение наладить с юными любителями какие-либо занятия по химии. Меня это страшно вдохновило — опять химия, опять Сокольники. Однако в распоряжении директора Всехсвятского была только штатная единица смотрителя зданий. Ничего. Я гордо заявил Аверинцеву, что ухожу от него и буду работать по специальности.

В мое заведование как смотрителя зданий поступило несколько реквизированных дач по пятому просеку, в одной из которых я и поселился. Сама станция располагалась в одной из дач по Ростокинскому проезду. Там кроме «юных любителей» было еще большое количество клеток с разнообразными птицами. Из юных любителей, с которыми я начал занятия по химии, запомнил карапуза в коротких штанишках — Виктора Плескова, впоследствии видного химика карповского института. Для меня как будто солнце снова взошло: весна, Сокольники, щебечущее естествознание в клетках, возрождение химии.

Надо было, однако, думать о возвращении к учебе (а университет был безнадежно заморожен) и о хлебе насущном. И я подал заявление в Военно-Педагогическую академию на Большой Грузинской улице, где готовили педагогический персонал для военных училищ и где давали паек. Меня приняли, и мне с начала нового учебного 1920/21 г. пришлось бросить и станцию юных любителей, и Сокольники. В Военно-Педагогической академии нам читали лекции по разнообразнейшим предметам — политической экономии (Гейман), истории социализма (В.П. Волгин) [83] Волгин Вячеслав Петрович (1879–1962) — советский историк, академик АН СССР (1930). , какой-то курс истории (В.М. Хвостов) [84] Хвостов Владимир Михайлович (1905–1972) — историк, академик АН СССР (1964). , биологии (С.Н. Скадовский) [85] Скадовский Сергей Николаевич (1886–1962) — гидробиолог, доктор биологических наук, профессор. В 1910 г. основал Звенигородскую гидрофизиологическую станцию (ныне биостанция МГУ им. С.Н. Скадовского). и многое другое. Мне предложил на этот раз поселиться у него двоюродный брат отца Петр Петрович Виноградов, живший с женой Алевтиной Николаевной и двумя маленькими детьми в хорошей квартире в Большом Козихинском переулке, откуда мне было недалеко и до Грузинской, а затем и до Миусской площади. Несколько месяцев я пользовался гостеприимством этой семьи, затем переселился в общежитие академии в Волковом переулке. Бесполезность лекций я понял еще раньше. Скоро моему уклонению от лекций (в этой академии никакой дисциплины не было) стало способствовать и другое обстоятельство.

Если, идя с Грузинской, пересечь Тверскую и следовать дальше по прямой, придешь на Миусскую площадь, затратив на этот путь не более 10–15 минут. На Миусской площади находился Народный университет Шанявского [86] Московский городской народный университет, открытый в 1908 г. на средства генерал-майора А.Л. Шанявского. В 1918 г. был национализирован. В настоящее время здание занимает Российский государственный гуманитарный университет (Миусская пл., д. 6). с химическими лабораториями, аудиториями, полными жизни. И можно было продолжать «работать практикумы», которые были прерваны в замороженном МГУ. Это обстоятельство я использовал вовсю. Среди преподавателей оказались и знакомые, они были в большинстве случаев не из университета, а с Высших женских курсов, и среди них первый химик, которого я узнал в жизни, — Анна Ивановна Муравьева, жена Николая Петровича Виноградова, одного из двоюродных братьев папы. Программа вполне соответствовала университетской, и я погрузился в изучение качественного анализа, лишь половину которого я отработал в МГУ. Здесь дело шло хорошо. За зиму я «отработал» вторую половину качественного и весь количественный анализ.