Анна Рослинг Рённлунд - Фактологичность [Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется]

Многие шведы считают, что в США господствуют консервативные ценности. Но посмотрите, как быстро изменилось отношение людей к гомосексуальности. В 1996 году однополые браки поддерживало 27 процентов человек. Сегодня — уже 72 процента. И это число продолжает расти.

Некоторые американцы считают Швецию социалистической страной, но ценности со временем меняются. Несколько десятилетий назад Швеция провела радикальную децентрализацию системы школьного образования и теперь разрешает работать коммерческим школам, которые получают прибыль (это смелый капиталистический эксперимент).

В начале этой главы я рассказал историю об одетом с иголочки несведущем мужчине, который не видел возможностей Африки. В подобном же духе я хочу и закончить. (Забегая вперед, скажу, что теперь несведущим буду я.)

Двенадцатого мая 2013 года мне выпала честь выступать перед 500 влиятельными женщинами, которые съехались со всего континента на конференцию Африканского союза под названием «Африканское возрождение и повестка дня до 2063 года». Я не мог сдержать волнения. Это была главная лекция в моей жизни. За полчаса в зале пленарных заседаний прекрасной штаб-квартиры Африканского союза в Аддис-Абебе я рассказал о результатах многолетних исследований жизни крестьянок и объяснил собравшимся на конференции влиятельным женщинам, что за двадцать лет в Африке можно будет положить конец нищете.

Прямо передо мной сидела председательница комиссии Африканского союза Нкосазана Дламини-Зума. Казалось, она внимательно меня слушает. По окончании моего выступления она поднялась на сцену и поблагодарила меня. Я спросил ее, что она думает об услышанном. Ее ответ шокировал меня.

— Ваши графики прекрасны, — сказала она, — и говорить вы тоже умеете. Но у вас нет видения.

Тон ее голоса был мягок, но от этого слова шокировали меня лишь сильнее.

— Что?! Вы думаете, у меня нет видения? — оскорбленно воскликнул я. — Я ведь сказал, что через двадцать лет нищета в Африке может стать историей.

— О да, вы сказали о ликвидации нищеты, и это только начало, но вы на этом остановились, — спокойно, без эмоций ответила она. — Думаете, африканцам достаточно выбраться из нищеты и жить дальше в бедности? — Она положила руку мне на плечо и взглянула на меня без гнева, но и без улыбки. Я понял, что она хочет, чтобы я осознал свою ошибку. — В заключение вы выразили надежду, что ваши внуки будут приезжать в Африку и путешествовать на скоростных поездах по дорогам, которые мы планируем проложить. Что это за видение? Это старое европейское видение. — Нкосазана посмотрела мне прямо в глаза. — Это мои внуки будут приезжать на ваш континент, путешествовать на ваших скоростных поездах и посещать тот удивительный ледовый отель, который, как я слышала, работает на севере Швеции. Мы знаем, на это уйдет немало времени. Понадобится множество мудрых решений. Не обойдется и без крупных инвестиций. Однако я вижу, что через пятьдесят лет африканцы станут в Европе туристами, а не незваными беженцами. — Тут она широко улыбнулась. — Но графики очень хороши. Давайте выпьем кофе.

За кофе я обдумал свою ошибку. Я вспомнил состоявшийся тридцатью тремя годами ранее разговор со своим первым африканским другом, горным инженером из Мозамбика Нигеревой Маселиной. Он смотрел на меня точно так же. Тогда я работал врачом в больнице Накалы в Мозамбике. Однажды мы с семьями отправились на пляж. Невероятно прекрасное побережье Мозамбика в те годы практически не эксплуатировалось, поэтому по выходным на пляже не было почти никого. Увидев 15–20 семей, которые разместились на полуторакилометровой полоске песчаного пляжа, я сказал:

— Как жаль, что сегодня здесь так много народу.

Нигерева положил руку мне на плечо, как спустя много лет сделает Нкосазана, и ответил:

— Ханс, я с тобой не согласен. Мне больно видеть этот пляж. Взгляни на город вдали. Там живет 80 000 человек, то есть 40 000 детей. Сейчас выходные. И лишь 40 из этих детей на пляже. Один из тысячи. Когда я изучал горное дело в Восточной Германии, в выходные я приезжал на пляжи Ростока — и там яблоку было негде упасть. Тысячи детей веселились под солнцем. Я хочу, чтобы Накала стала такой же, как Росток. Я хочу, чтобы дети в воскресенье приходили на пляж, а не работали на родительских полях и не сидели в трущобах. На это уйдет немало времени, но мне хочется именно этого.

Убрав руку, он помог моим детям вытащить из машины купальные принадлежности.

Тридцать три года спустя, выступая перед Африканским союзом после многолетнего профессионального сотрудничества с африканскими учеными и институтами, я был абсолютно убежден, что разделяю их видение. Я считал себя одним из немногих европейцев, верящих, что ситуация может измениться. Однако, прочитав важнейшую лекцию в своей жизни, я понял, что мое мировоззрение осталось старым, статичным, колониальным. Несмотря на все, чему меня за долгие годы научили мои африканские друзья и коллеги, я все равно не представлял, что «они» сумеют догнать «нас». Я по-прежнему не видел, что все люди, семьи и дети будут изо всех сил стараться добиться этого, потому что им тоже хочется ходить на пляж.

Фактологичность — это умение понять, что многие вещи (включая людей, страны, религии и культуры) кажутся неизменными исключительно потому, что изменения происходят медленно,и вспомнить, что даже небольшие, постепенные изменения в итоге накапливаются и приводят к серьезным переменам.

Чтобы контролировать инстинкт судьбы, не забывайте, что медленные изменения — тоже изменения.

Следите за постепенными улучшениями.Небольшие годовые изменения могут привести к огромным десятилетним переменам.

Обновляйте свои знания.Некоторые знания быстро устаревают. Технологии, страны, общества, культуры и религии постоянно меняются.

Говорите с дедушками.Если хотите понять, как меняются ценности, вспомните ценности своих бабушек и дедушек и сравните их со своими.

Собирайте примеры культурных изменений.Не верьте, что сегодняшняя культура не отличается от вчерашней и останется неизменной завтра.

Почему государства нельзя путать с гвоздями и как ботинки и кирпичи порой могут рассказать больше чисел

Формировать картину мира на основе чтения прессы — это все равно что пытаться представить меня, глядя на фотографию моей ноги. Да, моя нога — часть меня, но при этом довольно страшная. У меня есть части получше. Руки у меня ничем не примечательные, но вполне сносные. Лицо тоже ничего. Дело не в том, что фотография моей ноги намеренно вводит вас в заблуждение относительно меня. Проблема только в том, что она не показывает меня целиком.