Николай Шмелев - Истоки. Авансы и долги

Аналогия, конечно, неполная. Рынок всегда слеп, он не может обеспечивать долгосрочные интересы общества, скажем, в том, что касается рационального использования невоспроизводимых природных богатств, формирования оптимальной структуры потребления (потребляется все, что продается, а при хорошей рекламе продать можно все, что угодно — от пушек до порнографии) и т. д. А индикативное планирование — это «сознательная невидимая рука», которая обеспечивает общественное благо, предварительно установив, в чем оно состоит.

«Цены», рассчитываемые «оптимальщиками», отличаются от рыночных и качественно, и количественно. Чисто рыночные цены формируются стихийно, в них отражается все многообразие вкусов, привычек и предпочтений отдельных «экономических людей» — производителей и потребителей. Напротив, объективно обусловленные оценки исчисляются в уме, на бумаге, исходя из принятой целевой установки (оптимального плана), и отражают так или иначе складывающееся в центре понимание хозяйственной целесообразности. По самой своей природе поэтому объективно обусловленные оценки лишь способ, средство, инструмент реализации оптимального плана.

И директивное, и индикативное планирование, другими словами, подразумевают возможность и неизбежность выбора наиболее предпочтительного из многих вариантов. Возможность такого выбора в плановом хозяйстве существует всегда, и так или иначе этот выбор осуществляется на практике. Но все дело именно в том, как, какими путями этот выбор затем реализуется — через доведение до производителей жестких заданий по производству продукции в натуре или через воздействие на них посредством цен и налогов.

Наверное, самое время задаться здесь вопросом: в чем же разница между директивным и индикативным оптимальнымпланом? Если и тот и другой в конечном счете приводят, хотя и разными путями, к одинаковому результату — к реализации наилучшей из возможных производственных программ, — так ли важно, как именно это достигается?

Оказывается, важно. И прежде всего потому, что в нынешних условиях, да и в обозримой перспективе, когда точно просчитать ни директивный оптимальный натуральный план, ни объективно обусловленные оценки для оптимального индикативного плана по всей номенклатуре производимых изделий абсолютно невозможно, — в этих условиях результаты директивного и индикативного планирования неизбежно различны. Если все спланировано директивно, то неучтенный, непредвиденный вариант, например, неожиданно возникшее техническое решение, вообще никак реализован быть не может (фонды ведь все расписаны, а потребители завязаны на поставщиков, и осуществление любых неучтенных вариантов возможно лишь при корректировке плана). Если же в плановом порядке устанавливаются только цены, то прибыльные, но неучтенные заранее варианты обязательно будут реализованы; правда, следствием станет, конечно, определенное нарушение сбалансированности, а это потребует корректировки цен на ходу или вообще отказа от их планового установления.

Получается, что при наличии неучтенных вариантов (а они есть всегда, причем их число на несколько порядков больше числа учтенных) право производственного коллектива выбрать то, что не предусмотрено обществом, превращается в условиях индикативного планирования из формального в реальное. И этот выбор действительно делается, тогда как при директивном планировании даже формальной возможности такого выбора нет.

Но надо четко представлять себе и недостатки индикативного планирования. Экономические нормативы и стимулы далеко не всесильны. Госкомцен, утверждающий ежегодно 200 тысяч цен и тарифов на товары и услуги (85–90 процентов всех цен так или иначе «проходит» через это ведомство, а 42 процента всех действующих оптовых цен прямо им устанавливается) физически не способен обеспечить мало-мальски приемлемый уровень научной обоснованности ценообразования.

Попробуйте точно рассчитать на бумаге, в кабинете, цену хотя бы одного товара так, чтобы она адекватно отражала общественно необходимые затраты труда или степень сбалансированности спроса и предложения. Не получится, не может получиться, потому что все цены взаимосвязаны, цена одного товара зависит от цен других.

Чтобы определить общественно необходимые затраты труда на производство 1 квадратного метра ткани, нужно, если вспомнить уже приводившийся пример, знать нормативные расходы красок на выпуск тканей, нефти — на производство красок, электромоторов — на добычу и перекачку нефти, проволоки — на обмотку электромоторов и т. д. Слишком много здесь пропорций, все точно учесть невозможно. Или, чтобы определить, насколько следует поднять цены на дефицитные ткани для выравнивания спроса и предложения, надо, среди прочего, знать, в какой мере сократится (расширится) вследствие подорожания тканей спрос на другие потребительские товары (на иголки и нитки, скажем, расширится, так как производство тканей возрастет и люди будут больше шить, но на услуги туристических бюро, возможно, сократится, поскольку население будет больше тратить на одежду за счет экономии на путешествиях).

В мире цен все взаимосвязано, и малейшее изменение одного элемента передается по цепочке на миллионы других. Рассчитать с приемлемой точностью цены так же трудно, как и сбалансированный план в натуре. И это не субъективное мнение того или иного экономиста, но математически точно доказанное в теории оптимального планирования положение. При индикативном планировании, другими словами, так же, как и при директивном, теоретически возможная стопроцентная рациональность оказывается на практике недостижимой, нереальной и утопичной. Теоретически можно перевернуть земной шар, если есть точка опоры, но на практике ее нет.

В печати сейчас идет широкое обсуждение реформы ценообразования: пишут, что цены на сырье занижены, что энергоресурсы у нас самые дешевые в мире, что цены на продукцию сельского хозяйства уже отражают не столько общественно необходимые затраты, сколько огромные дотации из казны. Все правильно, но ведь это наиболее крупные и потому заметные невооруженным глазом диспропорции. Если целая отрасль, угольная промышленность, например, убыточна, можно смело писать, что виной тому заниженные цены на уголь — разве могут все трудовые коллективы отрасли работать плохо, неэффективно?

А если от общих рассуждений на уровне «больше — меньше» пойти чуть дальше и задаться вопросом, на какую именно величину должны быть повышены цены на уголь и как учесть в налогах на прибыль условия добычи, которые даже в двух рядом расположенных штатах не одинаковы? А если спросить, в какой мере субъективными (качество работы коллектива, техническая оснащенность, качество сырья и т. д.) обстоятельствами объясняется то, что в одном и том же городе, Москве, на «Трехгорке» затрачивают 4 человеко-часа на тонно-номер пряжи, а на фабрике «Освобожденный труд» — 24, а в какой — объективными.