Лайонел Роббинс - История экономической мысли. Лекции в Лондонской школе экономики

политической экономии, чем из истории экономической теории»; однако вскоре после этого он

подчеркивает, что теория населения «вместе с трудами Адама Смита была фундаментальной

предпосылкой» классической экономической теории XIX века. Мы не уверены, что таким

высказываниям стоит придавать аналитическое или историографическое значение. Как бы то ни

было, Роббинс читал курс по истории экономической мысли, а не по экономической теории.

Примечательно также замечание Роббинса о «Федералисте», который он считает «лучшей книгой

по политологии и ее широким практическим аспектам, написанной за последнюю тысячу лет».

Роббинс восхищается этой классической американской работой и говорит, что «учебники истории

экономической мысли не пишут о Гамильтоне столько, сколько он заслуживает».

В свете того, что Роббинс постоянно пытается сузить область, о которой рассказывает, интересно

его предостережение о том, что «вы должны не просто быть экономистами, но иметь какое-то

общее понимание о социальных исследованиях. А любой, кто всерьез воспринимает социальные

науки, должен ознакомиться с Максом Вебером, даже если в конечном итоге вы и не сойдетесь с

ним во мнениях»4.

тика использования Сениором слова «воздержание» при объяснении процента. Еще о частичных теориях см. далее.

4* Кстати об истории экономической науки — не путать с историей экономической мысли —Роббинс делает интересное замечание о

том, что «Экономическая наука в том виде, в котором она развивалась в XIX веке, не была предметом, книги по которому входили в

программу обязательного чтения всякого образованного человека».

18

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

Интересно также, что в начале третьей лекции Роббинс, похоже, хочет сказать, что развитие

экономической науки в том виде, в котором мы ее знаем, не могло произойти до развития

преимущественно денежной экономики, характеризуемой наличием торговли и промышленности.

В свете этой идеи интересен его подход к некоторым аспектам справедливой цены в терминах

противопоставления изоляции и организованного социального обмена. Читая лекции Роббинса,

мы невольно восхищаемся его широтой взглядов и корректностью. Не раз он предупреждает, что

его собственный или чей-то еще комментарий предвзят. Он также честно признает, что в своих

лекциях по экономической мысли Средневековья во многом опирался на вторичные источники.

Иногда он цитирует собственные труды, но и в этом случае предлагает слушателям варианты тол-

кования и не называет их истиной в последней инстанции. Роббинс также отмечает, что получает

небольшие авторские отчисления за написанное им предисловие к книге, но при этом не

рекомендует студентам покупать ее.

Курсы по истории экономической мысли призваны расширить кругозор студентов5. Роббинс

великолепно справляется с этой задачей. Можно отметить сразу несколько типичных черт,

позволяющих ему это делать: он всесторонне подходит к истории экономической мысли. Он

призывает слушателей быть внимательными к появлению в экономической теории слова, а значит,

и понятия «естественный», позволяя студентам распознать его проблематику, вместо того чтобы

позволить им приписать его авторство кому-либо. Он разделяет меркантилизм в его узком и

широком понимании. Он подчеркивает, что сказанное автором может быть исторически важным,

независимо от того, согласен ли с ним читатель. Он отделяет аргументы ситуативные

5- Возможно, это объясняет следующие слова Роббинса: «Мне рассказывали о заседании Американской экономической

ассоциации.. На этих заседаниях толпы американцев собираются в небоскребах столичных городов разных штатов в США,

читаются доклады, а экономисты постарше присматривают себе экономистов помоложе, чтобы забрать их на свои кафедры.

Это совсем не такая плохая система, не стоит смотреть на нее свысока. В этом веке она хорошо повлияла на систему

производства экономистов в Соединенных Штатах». Конечно, это весьма неполное описание рынков работников научного

труда.

2О

ВВЕДЕНИЕ

от доктринальных и абсолютных. Он настаивает на разделении количественной и

неколичественной версий утилитаризма и на разделении упрощенной и сложной интерпретации

понятия естественного права. Он предостерегает нас по поводу Локковой контрактной теории

денег, говоря, что ему такое объяснение «не кажется слишком убедительным, но оно постоянно

звучало в политическом дискурсе XVIII века, и вы должны о нем знать». Он критикует

моделирование: «Используя экономический жаргон, мы часто называем моделями совершенные

банальности». Он привлекает внимание к важности дефинитивных различий при сравнении

разных авторов. Он защищает Сэя: «Дурная слава держится крепко. Вероятно, закон Сэя так и

останется законом Сэя, хотя история экономической мысли показывает, что Сэй виноват не

больше остальных». Он отстаивает необходимость сочетать природную одаренность с образо-

ванием, говоря, что «не смог бы так долго работать преподавателем, если бы не верил, что

образование иногда тоже бывает небесполезно». Он сожалеет о некоторых интерпретациях,

говоря, что «иногда, для того чтобы узнать истину, нужно вернуться к исходному тексту». Он

показывает, что преемственность в истории экономической мысли зависит от того, как автор

формулирует фундаментальные понятия, а также показывает, что любой вопрос «остается

открытым и разумные люди вправе причислять Милля к своим сторонникам, если только они при

этом оговаривают все условия».

В лекциях встречаются некоторые странности. Например, Роббинс защищает Адама Смита от

обвинений Теренса Хат-чисона в том, что Смит не сослался в своей книге на труд Джеймса

Стюарта. Роббинс пишет, что «Смит имел полное право не рекламировать своего оппонента,

который в то время вернулся в Шотландию и вращался с ним в одних кругах».

Роббинс также утверждает, что одной из задач историка экономической мысли является

исправление ошибок, связанных с неверным толкованием и пониманием старых текстов. Эта

работа наиболее важна в случае классической экономической теории:

Время шло, и меня все больше стала беспокоить грубость и ошибочность многих современных концепций

относительно истоков сегодняшнего спора, особенно в отношении

21

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

знаменитой классической системы. Я помню, как Кэннан привлек мое внимание к высказыванию тогдашнего

декана Баллиольского колледжа о том, что классические экономисты «защищали» минимальные зарплаты —