Евгений Ясин - Новая эпоха — старые тревоги: Политическая экономия

Бедность в России сегодня имеет непомерные масштабы. Значительная доля граждан живут на доходы объемом ниже прожиточного минимума, не имеют доступа к благам современной цивилизации и поэтому не имеют потенциала развития. Из-за этого уменьшается и потенциал развития страны, скрытый в людях, которые могли бы внести свой вклад, но не внесут, потому что их способности останутся втуне.

Более того, разрыв между бедностью и богатством, если он превышает допустимые пределы (для нас это 8–10-кратная разница между доходами 10 % самых богатых и 10 % самых бедных), становится источником социальных конфликтов, постоянного напряжения, отнимающего силы общества, противостояния власти и общества.

Речь идет не о каких-то социальных гарантиях и льготах, но о таком порядке, который позволил бы большинству граждан зарабатывать на достойную жизнь. Без этого демократия останется мечтой и иллюзией.

Ответ простой: подъем экономики.

Глобализация. Вызов этот состоит в том, что весь мир открыт и большинство стран, во всяком случае развитых, обладают своим местом на его рынках, в международном разделении труда. Мы были долгое время закрыты, и когда пришли в открытый мир, то обнаружили: рынки поделены, а то, что мы умеем делать, зачастую не нужно даже нам самим, так как уступает товарам конкурентов по качеству, дизайну и т. п. При этом процесс глобализации, состоящий во все большем открытии рынков потокам товаров, услуг и капитала, угрожает нам оттеснением на позиции сырьевого придатка развитых стран. Уже сейчас мы в основном играем эту роль. Научиться делать конкурентоспособные изделия с высокой долей добавленной стоимости, не считая вооружений, — значит преодолеть в себе нечто исконное, почти непременный элемент национальной самоидентификации, комплекс извечной отсталости: мы не такие организованные и меркантильные, но зато у нас широкая душа.

Некоторым этот вызов кажется непреодолимым, и они призывают смириться и закрыться, раз Россия не Америка и никогда ею не будет. В том то и опасность: закрыться — значит не ответить на вызов и обречь страну на отсталость и упадок. И на бедность.

А ответ понятен: напряженная работа по завоеванию рынков, особенно производство новых конкурентоспособных продуктов, в том числе интеллектуальных, открытость и свобода большие, чем у других, и, как следствие, подъем экономики.

Модернизация есть, собственно, ответ на вызовы бедности и глобализации, если иметь в виду, что она обеспечит подъем экономики за счет роста производства конкурентоспособных продуктов и повышения эффективности. Смысл ее в преодолении отсталости, в том числе в техническом оснащении экономики, но это даже не главное. Главное — расстаться с косностью, привычной по советским и дореволюционным временам, быстро ухватывать и осваивать все лучшее в мировой практике, добавляя свои ноу-хау.

Напомню недавние дискуссии о Португалии, которую вдруг стали упоминать в качестве маяка для России. Многие усмехались: тоже мне пример! Мы по населению в 15 раз больше, масштабы наших экономик несопоставимы. А уж политическая и военная сила — говорить нечего. Но в том-то и дело, что нам даже сегодня легче догнать США по военной силе или основные европейские страны по объему производства, чем маленькую Португалию по ВВП на душу населения.

По данным Мирового банка [34] World Development Indicators. 2001. P. 13. , в 1999 году Россия производила душевого ВВП (точнее, валового национального дохода, разница невелика) 6990 долларов США в год, а Португалия — 15 860. То есть мы имели душевой доход, равный 44 % португальского. И увеличить его более чем вдвое лет за 15–20 — это гораздо больший подвиг, чем добиться стратегического равновесия с НАТО. Такого прорыва к благосостоянию наша страна еще никогда не совершала. Поэтому усмехаться не стоит.

Вызов же в том, что модернизация может осуществляться двояко — сверху и снизу. Российская традиция — модернизация сверху, усилиями власти и с подавлением низов. Начиная с Петра I, когда мы стали бороться с отставанием, почти вся наша история — это история отставания и модернизации сверху в стремлении его преодолеть.

Модернизация сверху привлекательна для власти, поскольку, как кажется, сулит более быстрые результаты и оправдывает усилия государства.

Модернизация снизу основана на повышении экономической активности за счет предоставления максимальной свободы, ограничиваемой только демократическими процедурами в интересах всех. Отсюда большая неопределенность в каждый данный момент, порой невозможность для власти просто и быстро, с нарушением правил решать текущие проблемы. Нельзя точно сказать, когда будут получены желаемые результаты, и всегда есть сомнения, будут ли они получены вообще. Но сегодня только такая модернизация способна перевести Россию в постиндустриальную эру.

Соблазн поставить на государственную власть, проистекающий из традиции, постоянно висит над нами. Двуглавый орел и советский гимн как бы освящают это путь, подсказывая: это наш особый путь, отвечающий нашим традициям и культуре. Но это гибельный путь, потому что он еще позволяет догонять на этапе индустриализации. Мы этот этап не просто прошли, а проскочили. А для постиндустриального общества, для экономики, основанной на знаниях (knowledge based economy), этот вариант не подходит.

Ответ на вызов состоит в том, что бы не сбиться, чтобы твердо ориентироваться на модернизацию посредством частной инициативы и открытости.

Авторитаризм — это как раз вызов, обусловленный стремлением власти подгонять события и принуждать людей к быстрому самосовершенствованию ради благих целей модернизации. А заодно и для своего укрепления. Со временем абстрактная идея совершенствования людей и страны легко вытесняется абсолютно конкретной идеей самоукрепления. В истории такое случалось сплошь и рядом, особенно если роль граждан исполняют послушные, хотя и лукавые, подданные, предпочитающие кусок хлеба за послушание и возможность воровать борьбе за свои собственные права.

Ныне в России есть две активные социальные силы, способные служить ее развитию: бизнес и бюрократия. Я оставляю в стороне гегемона былых времен, ибо сейчас он не является силой развития, да и не являлся никогда, оказавшись, вследствие распространения марксистской догмы, удобным объектом демагогии со стороны людей и партий, желавших захватить власть от имени трудящегося большинства.

Бюрократия — это власть государственного аппарата, если он получает возможность управлять политическими лидерами и если последние опираются в осуществлении своей политики прежде всего на госаппарат. При этом законы бюрократии навязывают определенные линии поведения людям, исполняющим в ее структуре определенные роли, даже если люди эти пришли со стороны с самыми лучшими помыслами. Один из таких законов состоит в том, чтобы за каждой ролью в служебной иерархии оставить максимум полномочий и минимум ответственности. Ответственность предпочтительно передавать наверх, убеждая начальство в том, что только оно может принимать ответственные решения и что если это будет делать кто-то другой, то роль и влияние его, начальства то есть, преуменьшится. Логика бюрократического правления приводит к тому, что в конце концов наверху иерархии должен быть один начальник, верховный правитель, ответственный за все. А уж полномочия останутся распределенными.