Александр Ферсман - Рассказы о самоцветах

И я понял, что нельзя больше подходить к камню так, как подходили к нему авторы старых книг, посвященных драгоценным камням, что будущее камней не в их ценности, не во вложенном в них богатстве, а в их красоте, в гармонии красок, цветов и форм, в их вечности.

Я понял, что нельзя их больше называть «драгоценными камнями», что этот термин, заимствованный из французского, английского и итальянского языков, не отвечает тому, что мы должны в них видеть. Недаром большие ценители камня отказывались от этого слова, которое столь одинаково звучало на всех языках: precious stones, pierres prêcieuses, драгоценные камни, pietre preciose.

Слова и термины живут и меняются вместе с ростом и развитием человеческой культуры. И я понял в своих долгих беседах с горщиками Урала, что нет и не должно быть на нашем родном языке слова «драгоценные камни». Мы должны говорить о самоцветах, о камнях, «сам цвет» которых определяет их ценность.

Не раз, сидя на завалинке в вечернюю пору в деревне Мурзинке, рассказывали мне старики о самоцветах родного края, и слышалось в их произношении не то «самоцвет», не то «самосвет», как будто бы словом они хотели выразить не только яркую окраску камня, но и его внутренний свет, его игру, его прозрачность и беспредельную чистоту.

Надо решительно отказаться от слова «драгоценные камни», ибо нельзя соглашаться с оторванными от жизни исследователями, которые в своих лучших трактатах, посвященных самоцвету, говорили, что «драгоценными камнями называются минералы, которые характеризуются красотой, прочностью, редкостью, ценностью и модой».

Нет, для нас слова «драгоценный камень» заменены «самоцветом», в котором величайшие законы гармонии кристаллов, законы строения вещества нашли свое наиболее стройное выражение. И этим самоцветам и вообще цветным камням надо было посвятить новую книгу.

Еще в первые годы революции я пытался в лекциях и в книжке «Самоцветы России» запечатлеть отдельные, наиболее яркие их черты. Теперь, когда камень в своих лучших проявлениях снова начинает входить в жизнь как необходимый элемент жизненной красоты и гармонии, я должен вернуться к той задаче, которая занимала мои думы много лет.

Я должен был свести воедино свои воспоминания, собрать яркие фразы, рассеянные то в древних летописях нашей Руси, то на страницах китайских, индийских или арабских лапидарий. Я должен был написать новую книгу, которая по-новому пометила бы мир самоцветов и цветных камней, которая сумела бы передать всю их красоту и величие заложенных в них законов и передать так, чтобы она могла «высечь искру из души человеческой».

Так создалась эта книга. Это не научный трактат, в котором каждый факт и каждое положение сопровождалось бы точной цитатой и ссылкой; это не художественное произведение, которое мешало бы вымысел с историческим фактом и строило бы яркие картины, верные по существу, но все же созданные фантазией поэта; это не обычная популярная книга о самоцветах или о «драгоценных камнях»; нет, это просто плод тридцатилетних переживаний и воспоминаний о самоцветах, в котором все факты, явления и люди взяты из жизни.

Многое из написанного я извлек из тайников своей памяти, еще больше почерпнул из старых записных книжек, которые вел во время странствований по белому свету; очень многое взято из архивных выписок, сделанных в течение долгих месяцев в разных архивах нашего Союза.

Из всего этого родилась эта книга — книга о камне в прошлом, настоящем и будущем, книга о том, что такое самоцвет, какую роль он играл в истории человечества и что ему предстоит в нашем будущем.

Я заканчивал эту книгу среди дивной весенней природы на берегу Черного моря, в дни, когда бурно сменялись весенние краски зелени, смешиваясь с пестрыми тонами распускающихся ярких южных цветов, когда каждый час, каждую минуту безбрежная гладь лежащего у ног ленивого моря сменялась бурными и дикими валами, в пестрой раскраске бросавшимися на берег. Я понял в эти дни, что нет границ между истинной наукой и творческими исканиями художника, что надо попытаться в одних и тех же словах и в тех же образах слить переживания ученого и творческие порывы писателя, что можно и нужно вне узких рамок сухих научных трактатов открывать перед людьми прекраснейший мир камня.

Так создалась эта книга.

И мне хочется привести слова Тита Лукреция Кара в его знаменитой поэме «О природе вещей», написанной в I в. до н. э.:

Когда иностранные послы и купцы в XVI и XVII вв. посещали Россию, они поражались неслыханными богатствами, которые видели на приемах у князей и царей, и привозили на родину рассказы о сказочных уборах из золота, осыпанных жемчугами, о нарядах, блиставших самоцветными камнями, и о царских коронах и посохах с огромными сверкавшими карбункулами, яхонтами и аметистами. «Тихий ужас», по выражению историка, овладевал ими при виде груд лучшего жемчуга, накопленного в монастырях, прекрасных изумрудов и редких камней, украшавших иконы, оклады священных книг и церковную утварь. Но все эти камни были привозные. В те времена Русская равнина с ее необозримыми лесами и водами не давала России камня; не давали его ни Уральские горы, ни Сибирь, которая только в XVII в. начала втягиваться в хозяйственные интересы страны. Только кое-где на русском Севере из рек вылавливали пресноводные раковины с розоватым жемчугом, а в Киеве стены и полы храмов выстилали местными породами — красным кварцитом и лабрадоритом. Лишь в греческих колониях Крыма с успехом применялись красивые пестрые мраморы, которые шли не только на украшение своих поселений, но и частично вывозились к берегам Эгейского моря и в Византию.

Все самоцветы, которыми восторгались иноземцы, попадали на Русь из Византии, из Бухары, с запада. Своего камня Россия еще не имела, и надо было, чтобы получило развитие в России горное дело, чтобы страсть к роскоши и пышному строительству, охватившая придворное общество во второй половине XVIII в., побудила к поискам и открытиям богатейших месторождений камня. Уже в начале XVIII в. около Петербурга, в царской резиденции Петергофе, была заложена алмазная мельница для распиловки цветных камней и огранки самоцветов. На Урал были посланы специальные экспедиции для поисков камней, в Екатеринбурге, в районе новооткрытых месторождений яшм, аметистов, аквамаринов, топазов и красных турмалинов, была построена вторая шлифовальная мельница. Наконец, на далеком Алтае, среди богатой и прекрасной природы этого края, была заложена третья государственная гранильная мастерская. Эти-то мастерские и снабжали русский двор и музеи замечательными по технике и искусству выполнения декоративными изделиями: чашами, вазами, столами из малахита, лазурита, яшмы и мрамора.