Александр Ферсман - Рассказы о самоцветах

Много прекрасных цветных мраморов давала Древняя Греция, хотя ее слава — в белых сортах. Известны были ее брекчиевидные змеевики с пятнами белого и светло-зеленого кальцита. Это знаменитый верде-антико получил свое признание только в эпоху расцвета Рима; позднее в огромных количествах шел этот фессалийский мрамор на украшение храма св. Софии в Константинополе; потом месторождения были забыты, пока они в 1886 г. не были открыты снова, и фессалийский мрамор стал широко применяться в разных постройках нового времени.

Станция «Динамо» московского метро. Пилоны облицованы густо-красным с белыми пятнами мрамором Нижнего Тагила (Урал). Панно из оникса и цветных мраморов. Сверху — полосы просвечивающего оникса Армении. Пол мраморный!

Но, конечно, наиболее знаменита цветными мраморами Италия. Знатоки итальянского мрамора рисуют нам сотни разновидностей, известных еще со времени этрусков и создавших всю славу, всю красоту, все многообразие дивных зданий древнего и нового Рима, Флоренции, Пизы, Сиены, Венеции; из мрамора были созданы замечательные произведения искусства XIV и XV вв., эпохи Возрождения.

Вот знаменитый «павонаццо» — красно-желтоватый мрамор с золотистыми и темно-красными жилками. Сочетание тонов в нем напоминает цвета павлиньих перьев, чем и вызвано название этого мрамора, так как по-итальянски pavone — павлин.

Вот прекрасная брекчия из белых, желтоватых, красноватых, фиолетовых, а иногда даже ярко-зеленых обломков. Исключительная красота этой брекчии привлекала особое внимание как Древнего Рима, так и Франции в ее строительстве XVIII в.

Вот знаменитые сорта веронского красного мрамора. Это мягкий и красивый красноватый камень с миндалевидными розовыми пятнами и редкими белыми жилками. Он красиво гармонирует со сверкающей бронзой во Дворце дожей в Венеции. А вот «портор» — сокращенное слово от староитальянского «носитель золота» (porte d‘oro) — замечательный мрамор черного цвета с тонкими золотыми жилками. Каменоломни этого камня расположены в Лигурии, на месте, где стоял раньше храм, посвященный Венере. Недаром с ним связано столько исторических воспоминаний.

Я не продолжаю этого перечисления. Мрамор вообще не поддается описанию, тем более пестроцветный. Словами нельзя выразить ни рисунка, ни различной структуры, ни пестроты тонов, ни всего того разнообразия, которое сделало его одним из замечательных материалов архитектуры.

Даже в лучших цветных рисунках нельзя передать всю сложную гамму оттенков, которую нам дает мрамор в своих месторождениях. И все же мне надо попытаться дополнить приведенную картину и сказать несколько слов о пестроцветных мраморах нашей Родины.

Мы долго не ценили нашего пестрого мрамора. В погоне за лазуритом, агатом, яшмой, порфирами мы забыли, что наша природа наделила нас мраморами, совершенно исключительными по раскраске и грандиозности месторождений.

Мы уже упоминали о мраморах Крыма из окрестностей Балаклавы. Как нежно и гармонично переплетаются в них желтые, красные и бурые тона и как неожиданно выплывают на этом теплом фоне отдельные раковинки и кораллы!

Необычайно хороши и кавказские цветные мраморы. В северной Грузии, южной Осетии и особенно в Армении мы знаем пестрые сорта удивительной красоты, например мрамор Давалу, черный фон которого прорезают причудливые золотые и белые жилки, может соперничать с Портором. Никогда не забуду я своих впечатлений от тех ломок около Гори, которые я посетил в 1928 г., — незабываемых впечатлений от нежных зеленых и фиолетовых тонов этого замечательного мрамора.

Лучше других известны у нас пестрые мраморы Урала: красные с остатками кораллов и белыми нежными жилками мраморы Нижнего Тагила, напоминающие нам знаменитый «колбасный» мрамор Бельгии; пестрый, зелено-желтый, как яркая весенняя зелень, невьянский мрамор (лиственит); замечательный офиокальцит Сатки и Медведевки на Южном Урале, с мягким чередованием зеленых и серых тонов; серо-белые волны мраморов Уфалея… Не перечесть тех разнообразных раскрасок, которыми наделила природа Уральские мраморы.

Только еще начинает раскрываться богатство Сибири, Дальнего Востока, Казахстана и Средней Азии пестрым мрамором — розовым и белым, голубым и зеленым. Между тем красота случайно открытых там мраморов — пуштулимского, ороктойского, кибик-кордонского — уже затмевает лучшие образцы античных камней.

Не забудем, наконец, старый район Тивдии в Карельской АССР — Белую гору, с месторождением твердого розового мрамора (доломита). Здесь имеются мраморы и других расцветок: красные, зеленые, бурые, желтоватые, но лучше всех розовая разновидность. Трудно представить себе что-либо прекраснее знаменитого розового зала Русского музея в Ленинграде, одетого камнем этого месторождения.

В полумраке туманного ленинградского вечера входим мы в Мраморный зал… Вот зажигаются огни. Одна за другой убегают серые тени, яркие лучи заливают розовые мраморные стены, розовые колонны, розовый пол… Плиты камня своим пестрым затейливым рисунком улыбаются нам; кажется, что все недостатки, все жилки, трещинки, включения — все превращается в достоинство камня, который то говорит что-то своим рисунком, то манит своей прозрачностью, то отбрасывает своей гордой фарфоровой поверхностью лучи света и даже наш взгляд…

Розовый мрамор стен сияет своей вечной, неизменяемой красотой, для которой нет ни слов поэта, ни кисти художника.

Что такое яшма? На этот вопрос мы получим различные ответы, если зададим его специалистам разных отраслей знания и труда. Камнерез, уральский кустарь и ювелир называют яшмой всякую плотную кремнистую породу, принимающую при полировке «хорошее лицо». Под это широкое техническое понятие подходят и настоящая яшма, и агат, и кварцевый порфир, и сливной кварцит.

Минералог же называет яшмой только плотные кремнистые породы, состоящие из мельчайших кварцевых зерен, спаянных иногда глинистым, иногда кремнистым цементом. Нужно признать, что точное разграничение мелкозернистых кварцитов и яшм и некоторых кремневых сланцев бывает иногда очень трудным. Характерным признаком яшм является содержание кремнезема (не менее 80 %).

Иешме, — назывались почти всюду на Востоке твердые зеленые камни, яшм — у персов, яшаб — у афганцев, яспис — у греков.

Откуда произошло это слово? Одни думают, что оно происходит от греческого слова ятро — лечу, другие — и это, вероятно, более правильно — связывают его со звуками названия нефрита в Китае — ию-ши.

Интересно, что о яшме в нашем понимании почти ничего не говорят ни арабские, ни индийские лапидарии, и если это слово в них и встречается, то лишь для обозначения нефрита.