Герберт Шелтон - Ортотрофия: основы правильного питания и лечебного голодания

Когда животные болеют, они отказываются от пищи. Лишь после того, как они выздоровели, и не раньше, они принимаются за еду. Для человека так же естественно отказываться от пищи при болезни, как это делают животные. Его естественное отвращение к еде — это надежный указатель на то, чтобы не есть. Антипатии и нерасположение больного, особенно к пище, шуму, движению, свету, душному воздуху и др., нельзя легкомысленно игнорировать. Они выражают защитные меры больного организма.

Война и голод, вызванный засухой, вредителями — насекомыми, наводнениями, буранами, землетрясениями, морозами, снегопадами и т. д., часто лишали целые народы пищи на длительное время, так что они были вынуждены голодать. Во всех этих случаях у них были ограниченные запасы продовольствия, а в отдельных случаях долгое время вообще не было пищи. Способность человека голодать, даже длительное время, оказывается, как у низших животных, важным средством выживания при подобных обстоятельствах. Такие продолжительные периоды лишений в прошлом были более частыми, чем сегодня, когда современный транспорт и средства коммуникаций доставляют людям в районы голода питание за очень короткое время.

Горе, волнение, гнев, шок и прочие эмоциональные раздражения почти так же чреваты снижением желания есть и практической невозможностью усвоения пищи, как и боль, лихорадка и сильное воспаление. Отличным примером этого является случай с молодой женщиной из Нью-Йорка, несколько лет назад пытавшейся утопиться и после спасения ее двумя моряками объяснявшей, что когда ее любимый, который был в порту два дня, не позвонил ей, чтобы встретиться, она подумала, что обманута. Ее другу-моряку, задержавшемуся на службе и не имеющему возможности встретиться с ней, разрешили ее навестить в больнице. Он, в частности, спросил ее, когда она ела. И та ответила: «Со вчерашнего дня, Билл, ничего не могла есть». Ее страдание, ощущение утраты привели к остановке пищеварительных секреций и потере желания есть.

Психически больные обычно проявляют сильное отвращение к пище, и если их насильно не накормят, они часто длительное время обходятся без еды. В учреждениях, где содержатся и лечатся умственно больные, пациентов обычно кормят насильно и часто очень грубыми методами. Это отвращение к пище у психически больных является, несомненно, инстинктивным позывом, движением в правильном направлении. В работе «Естественное лечение» доктор Пейдж приводит очень интересный случай с пациентом, который восстановил свое психическое здоровье, проголодав сорок один день после того, как прочее лечение потерпело полный провал. Психически больной молодой человек, который находился под моим наблюдением, голодал тридцать девять дней и наутро сорокового дня возобновил еду, сильно улучшив свое состояние. Я применял голодание при разных видах психических расстройств, и у меня нет сомнения в том, что это является инстинктивным средством, предназначенным для оказания помощи организму в его восстановительной работе.

О возможной спячке у человека говорится, что она — «состояние, абсолютно необъяснимое никаким принципом, обучаемым в школах». Тем не менее, существует определенное число людей, которые цроявляют в зимний период состояние, близкое к спячке. Это верно для эскимосов северной Канады, для некоторых племен северной России. Накапливая жир и зимуя, подобно медведю, только в гораздо меньшей степени, эскимосы доказывают, что у человека есть способность к спячке с согреванием себя, прижавшись друг к другу. И, мало двигаясь, они в долгое зимнее время обходятся половиной обычного пищевого рациона. С наступлением зимы эскимосы закутываются в свою меховую одежду «парка», оставляя в ней лишь некоторое отверстие для определенных физиологических нужд, и остаются в своих жили щах, питаясь сухой лососиной, морскими сухарями, мучными лепешками и водой. Проявляя малую физическую активность, они снижают затраты своей энергии, тем самым поддерживая запасы питательных веществ в организме на уровне, при котором нет опасности навредить себе.

Голодание — единственное среди всех прочих средств может претендовать на то, что является методом естественным. Это, несомненно, самый древний метод преодоления тех кризисов в организме, которые называют «болезнями». Он гораздо древнее самого человеческого рода, поскольку к нему инстинктивно прибегают больные и раненые звери. «Инстинкт лечения голодом, — пишет Освальд, — не ограничен нашими безмолвными друзьями — животными. Наш общий опыт — боль, лихорадка, желудочные и даже психические расстройства отбивают аппетит, и лишь неразумные няни-кормилицы пытаются игнорировать целесообразность природы в этом отношении». Доктрине о «тотальном лишении» обучают человека, чтобы внушить недоверие к побуждениям его естественных инстинктов, и хотя она медленно уходит даже из религии, но все еще, как и прежде, сильна в медицине. Инстинктивные побуждения игнорируются, и больных пичкают «хорошей питательной пищей», дабы «поддержать их силы». «Существует очень распространенная точка зрения, — пишет Дженнингс, — что отвращение к пище, которое характеризует все случаи острой болезни и прямо пропорционально серьезности ее симптомов, является одним из промахов Природы, требующих искусного вмешательства и, следовательно, насильственного кормления независимо от отвращения к нему». Доктор Шью заявлял: «Обычно при лечении болезней слишком часто боятся воздержания от пищи. У нас есть много оснований считать, что многие жизни были разрушены неразборчивым питанием, столь часто практикуемым среди больных». В человеческой сфере инстинкт преобладает лишь до той степени, какую мы допускаем.

Хотя одна из первых вещей, какую Природа сотворяет с человеком при острой болезни, — это прекращение всякого желания еды, доброхоты — друзья больного поощряют его к приему пищи. Они приносят ему вкусные соблазнительные блюда, дабы умилостивить его вкус и возбудить аппетит. Но самое большое, что им иногда удается, это заставить его съесть несколько кусочков. Невежественный врач может настаивать на том, чтобы тот ел «для поддержания сил». Но Мать-Природа, которая мудрее любого из живших когда-либо врачей, продолжает говорить: «Не ешь». Человек больной, не способный еще работать, жалуется на отсутствие аппетита. Ему больше не нравится пища. Это — следствие того, что его природные инстинкты знают, что питаться в этом случае обычным путем значит усилить болезнь. Человек обычно полагает, что потеря аппетита — большая катастрофа и стремится восстановить его. В этом ему помогают врач и друзья, которые так же ошибочно полагают, что больной должен есть, чтобы поддержать силы. Врач прописывает тонизирующее средство и закармливает больного и, конечно, ухудшает его состояние.