Карл Виттфогель - Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

В мусульманской Индии некоторые местные вожди и правители (раи, rāīs, раджи) тоже, пусть и с некоторым отличием, входили в правящую элиту. Радже было разрешено сохранять многие второстепенные признаки его прежней власти, если он приносил клятву безоговорочного политического (и финансового) повиновения своему новому повелителю. Морленд писал, что занимаемое вождём положение зависело от его лояльности, а это прежде всего означало своевременную выплату дани. Раджи были более или менее свободными в том, чтобы определять, каким образом на их территориях следовало собирать дань. В эпоху правления Акбара шесть старейших провинций, которые составляли ядро империи, были почти полностью в ведении центрального правительства, тогда как отдалённые провинции являли собой смешанную картину, причём одни возглавляли назначенные центром чиновники, а другие - раджи.

Персидские сатрапы, кураки инков и раджи мусульманской Индии составляют ряд примеров в иерархии политического подчинения. Отношения между сатрапом или куракой и его государем определённо не были договорными; по существу, как и формально, правитель требовал тотального повиновения. Положение некоторых раджей учитывало элементы договорного соглашения; но выражалось это скорее фактически, чем формально. Только в сфере наименее закреплённых за ними обязанностей деспотический повелитель под видом общих целей допускал квазидоговорные отношения.

Очевидно отличие от феодальных моделей подчинения. При феодальном режиме договорные отношения имеют важное значение, это характеризует суть феодального строя. При гидравлическом деспотизме отношения тотального подчинения характеризуют суть бюрократической системы, эти отношения также преобладают при горизонтальном росте этой системы. Только при слабо зависимой периферии квазидоговорные (квазифеодальные) признаки создают видимость таких отношений.

Социология гидравлического деспотизма показывает существенные различия между обычным представителем централизованно управляемой бюрократии и сатрапом (или куракой), а также между последними и раджой или слабо зависимым союзником. Во всех случаях определяющей силой является аграрное аппаратное государство, но степень функциональной зависимости создаёт важные подгруппы в системе деспотической власти.

Аналитикам современных промышленных аппаратных государств в равной степени интересны различия между чиновниками тоталитарных центров и главами стран-сателлитов. В этих случаях также важно признать и высшую роль метрополии, и структурные дифференциации, которые характеризуют их горизонтальный рост [218]. Также важно признать тенденцию к усилению порабощения в периоды империалистического роста и империалистической согласованности. Вчерашние квазинезависимые союзники могут оказаться зависимыми союзниками сегодня и сателлитами, сатрапами или обычными чиновниками завтра.

В гидравлическом обществе эта тенденция имеет свой аналог при регрессивных процессах, которые в конечном итоге могут привести к замене единого деспотического режима несколькими подобными системами. Фараонский Египет временно распался на ряд квазинезависимых территорий, Китай после правления династии Тан подвергся ещё более серьёзному расчленению. Но в обоих случаях новые политические единицы сохранили деспотические методы управления государством, а термин 'феодальный', который с некоторой художественной вольностью может применяться к отношениям между ослабленным центром и его крупными субрегионами, полностью недопустим для характеристики субрегионов, которые в действительности являются не чем иным, как обособленными уменьшенными копиями крупной деспотической модели.

Механизм управления современных аппаратных государств делает такое разделение крайне сложным, так как деспотическая метрополия существует сама по себе. Отступничество Югославии Тито стало возможным благодаря исключительным геовоенным обстоятельствам. Очевидно, что горизонтальный рост современного аппаратного государства не идентичен подчинению территорий сатрапов, раджей или зависимых союзников в гидравлическом обществе, хотя и выявляет поучительные параллели.

Манипуляторы деспотического государственного аппарата являются ядром господствующего класса, но не господствующим классом в целом. Необходимо учитывать биосоциальное дополнение - родственников по крови и по браку, а часто и функциональное дополнение - людей, которые имеют полу-, квази- или предофициальный статус.

Полигамия была официально признанным социальным институтом в подавляющем большинстве гидравлических обществ [219], и по понятным причинам государь имел уникальные возможности пользоваться этим. Его многочисленные родственники (по крови или по браку) обычно обладали высоким социальным статусом и также пользовались значительными материальными преимуществами. От целого ряда обстоятельств зависело, привлекал ли их деспот к работе в правительстве и в какой роли. Но когда их привлекали, у них был отличный шанс занять видное влиятельное положение.

В империи Инков потомки государей по мужской линии объединялись в айлью, число которых увеличивалось с укреплением династии. Члены этих айлью формировали полезный придворный круг образованных мужчин, обученных имперской идеологии и заинтересованных в её сохранении. Когда предоставлялась возможность, императоры выбрали своих высших руководителей из этой группы.

У некоторых китайских династий, таких как Хань, семья супруги играла огромную политическую роль, и у династии завоевателей Ляо представители Хсяо, клана супруги, несомненно, пользовались большим доверием, чем представители имперского клана Елюй. Но независимо от того, много или мало родственников государя по крови или по браку было в бюрократической иерархии, представители этих двух групп обычно являлись важной составляющей правящего класса.

На менее высоком уровне семьи ранжированных чиновников являются столь же важными. Как и родственники государя, хотя и не совсем по тем же причинам, представители слоя общества, который можно назвать 'бюрократическим дворянством', не обязательно несли службу. Одни были слишком молодыми, другие - слишком старыми, третьи - неумелыми, также среди них были женщины, а те, кто имели квалификацию, могли не найти государственную должность, во-первых, потому что обычно кандидатов было больше, чем вакансий, во-вторых, потому что некоторые из вакансий могли быть заняты не сыновьями чиновников, а посторонними лицами.