Карл Виттфогель - Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

В деревне традиционного Китая местные чиновники по-прежнему были сильно связаны с не служившими односельчанами, которые, особенно когда они принадлежали к богатым семьям или дворянству, могли иметь большое влияние в местных делах. Критика со стороны односельчан, принадлежавших к оппозиционной группы, могла вынудить старосту и его сторонников уйти в отставку. Под таким давлением группа людей, находившихся у власти в течение длительного времени, могла уйти со своих мест, оставляя их тем, кто выступил с критикой.

Такое поведение не заключает в себе формальную демократическую модель, но имеет демократический 'привкус'. Конечно, существовали различные виды официальных запросов, всегда имелся блюститель порядка, часто имелся сборщик налогов, оба назначенные правительством и оба эффектно представлявшие интересы бюрократического аппарата. Но на этом внешний контроль обычно заканчивался. Правительство не накладывало практических ограничений на право свободного собрания людей для рассмотрения их собственных дел. Жители любой деревни могли, если желали, встречаться ежедневно. Правительственный цензор при этом не присутствовал, и не было никаких ограничений на свободу обсуждения. Люди могли говорить то, что им нравилось, и местные должностные лица не знали того, что говорилось, и не заботились об этом.

Во многих гидравлических цивилизациях правительство также мало интересовалось внутренними делами гильдий. В Книгах законов Индии царю советовалось признавать уставы (законы) гильдий. И подобные уставы существовали повсюду. Гильдии в Турции были зависимы от доминировавшего влияния светской и духовной власти, представленной наместниками, блюстителями порядка и кадисами, а старосты гильдий несли ответственность перед правительством за выполнение его финансовых задач. Однако во всём остальном и в пределах, установленных религией, традицией и обычаями, корпорации были относительно свободными и автономными. Поэтому Гибб и Боуэн относят их к категории почти самоуправляемых групп.

Формула Гибба и Боуэна справедлива и для второстепенных религий. Несмотря на все внешние ограничения, сторонники этих религий обладали некоторой религиозной свободой. В традиционном Китае священникам второстепенных религий, стремившимся к собственному спасению и спасению остальных людей, не запрещалось проповедовать, читать сутры и выполнять обряды за закрытыми дверями. А под властью ислама каждая немусульманская община вела свои дела под управлением ответственного руководителя, раввина, епископа и т.д. Пока их богослужения не причиняли беспокойства 'истинным верующим' и пока их организации не представляли никакой угрозы для безопасности, правительство обычно разрешало религиозным меньшинствам жить внутри своих общин более или менее автономной жизнью.

Это действительно скромные формы свободы! Они встречаются в различных комбинациях в некоторых сферах жизни. И теперь нам следует понять, почему они обязательно встречаются и почему они так ограничены.

Конечно, гидравлическое общество не защищено от мятежных выступлений, но родовые организации даже в их расширенных формах не являются политической угрозой для нормально функционирующего агробюрократического деспотизма. Не представляют серьезной угрозы и деревни. Относительно широкая автономия деревни в традиционном Китае в случае восстания могла быть моментально ликвидирована, все прекрасно понимали это. Второстепенные религиозные группы могли представлять опасность во времена крупных волнений. Вероятно, поэтому правительство имперского Китая никогда не ослабляло контроль над разрешёнными вероисповеданиями и было готово подавлять деятельность определённых сект. Мятежный потенциал, присущий гильдиям, возможно, никогда полностью не устранялся, но гидравлическое правительство было способно парализовать его без истощения своих доходов.

Грюнебаум находит поразительным для наблюдения то, как на самом деле мало мусульманское государство было стеснено в своих действиях 'мёртвым грузом' этих полуиностранных организаций внутри своей структуры. В том же ключе комментируют политический эффект гильдий в гидравлических цивилизациях и другие исследователи. Византийскому государству на раннем этапе не было необходимости ликвидировать ещё существовавшие римские гильдии, так как они вообще не были политически опасными и не могли оказывать никакого давления на правительство и администрацию, как это делали, например, немецкие гильдии в Средние века. Массиньон, больше других своих коллег считающий мусульманские гильдии по меньшей мере временным политическим фактором, всё же сознаёт, что они никогда не достигали политического влияния, сравнимого с влиянием средневековых европейских гильдий. Гибб и Боуэн рассматривают власть средневековых гильдий в Европе настолько шире по сравнению с властью исламских корпораций, что сомневаются в пригодности самого термина 'гильдия' по отношению к последним. Приравнивание к гильдиям средневекового Запада гильдий Индии или Китая было отклонено по тем же причинам.

Бесспорно, между этими двумя типами корпораций было много сходства, порождённого особенностями и потребностями требующих организованности профессий, но сильно различные социальные условия, в которых они функционировали, придали им сильно различные политические и социальные качества. Представители гильдий позднего европейского Средневековья часто становились элитой своих городов и таким образом могли играть активную роль в борьбе за власть в те времена. Представителям гильдий гидравлического мира была разрешена определённая автономия не потому, что с политической точки зрения они были настолько сильными, а потому, что были настолько несущественными.

В современных тоталитарных государствах заключённым концентрационных и трудовых лагерей разрешается на время собираться группами и говорить по желанию, и нередко некоторым из них доверяется незначительная надзирательская работа. С точки зрения закона убывающей административной отдачи такие 'формы свободы' окупаются хорошо. При сохранении персонала они ни в коей мере не угрожают власти коменданта и его охранников.

Деревни, гильдии и второстепенные религиозные организации агроуправленческого общества не были лагерями террора. Но, подобно им, они пользовались определенными политически несущественными формами свободы. Эти формы свободы, бывшие в некоторых случаях были значительными, не приводили к полной автономии. В лучшем случае они упрочивали разновидность демократии нищих.