Евгений Ямбург - Педагогический декамерон

Непостижимым образом на протяжении всей своей жизни в любых, даже самых неблагоприятных обстоятельствах герои этого очерка умудрялись сочетать интеллигентность и деловитость, и в этом, быть может, главный урок, имеющий непреходящую ценность для нынешних и будущих деятелей образования. Продолжая оставаться в первую очередь главными педагогами для детей и взрослых, они проявляли себя рачительными хозяевами и дельными администраторами, безошибочно ведущими свой корабль, именуемый «Школа», среди многочисленных рифов и мелей. Разумеется, случались и небольшие пробоины, временные аварийные остановки – как без этого? – но в целом они действительно счастливые директора, о чем не преминет при каждом удобном случае сказать Мария Андреевна. И она имеет на это право, ибо счастье ее не даровано свы-мк1, а завоевано ценой целой жизни.

Будем откровенны: не единственной, но важной составляющей понятия «счастье» является признание заслуг человека как государством, так и профессиональным сообществом. Чем-чем, а этим наши герои не обижены. Как уже говорилось выше, один перечень их совокупных наград и званий занял бы несколько страниц. Допускаю, что кто-то, скептически просматривая эти записки, раздраженно заметит: «Еще бы им, обласканным любыми властями, не быть успешными. Подумаешь, герои – обычные ловкие приспособленцы, живущие по принципу: «при Николае и при Саше мы сохраним доходы наши». Сложные, противоречивые отношения с власть предержащими – тема отдельного разговора, обходить который было бы неправильно. В самом деле, пройдя огромный трудовой путь, вмещающий абсолютно разные и плохо совместимые между собой исторические эпохи (от Сталина – до Путина), они умудрились сохранить не только себя, но и то дело, которому служат по сей день. Что и говорить, для преодоления такой сложной и извилистой марафонской дистанции, на которой, вопреки олимпийским правилам, расставлены многочисленные барьеры, требовался изрядный запас прочности, была необходима мгновенная и быстрая реакция на происходившее, позволявшая выбрать единственно верное, оптимальное в данных конкретных условиях решение. Разумеется, такие решения не даются без компромиссов. В этом нет ничего удивительного и необычного. Так было и так будет всегда. Любой человек, ориентированный на то, чтобы делать дело, в той или иной мере приспособленец: он вынужден считаться с реалиями окружающей жизни. И А. С. Макаренко творил свое педагогическое чудо под крылом у чекистов, что, к слову сказать, обеспечивало ему по тем временам небывалую свободу эксперимента, защищая от идиотизма Наркомпроса. А Я. Корчак, которого язык не повернется упрекнуть в избыточном конформизме, писал, что детям предстоит жить в реальном государстве и обществе, а потому мы должны учить их компромиссам: «Иначе жизнь кулаком хама смажет по нашим идеалам!» Неожиданно энергичное, жесткое утверждение – буквальная цитата, принадлежащая мягкому интеллигентному врачу, сказочнику и педагогу. Продолжая размышлять на эту трудную, деликатную тему, важно понять главное: на компромиссы идут многие, но свой след в истории, культуре и образовании оставляет далеко не каждый. В чем тут секрет? Ну, разумеется, в ниспосланном свыше таланте, упорстве в достижении поставленных целей, самоотверженной преданности избранному делу. Но все эти безусловные доблести могут остаться незамеченными власть предержащими, а то и быть отвергнутыми, что называется, с порога, поскольку создают для них избыточное напряжение, рождают массу дополнительных, не нужных им проблем. Как ни крути, а умение спокойно, терпеливо, аргументированно убеждать не только своих коллег по цеху, но и вышестоящие инстанции в правильности избранного пути – важнейшее качество любого вменяемого руководителя, в какую бы историческую эпоху он ни действовал.

Стороннему наблюдателю, человеку с тусклой душой, не имеющему, как сказали бы сегодня, амбициозных планов, такая линия поведения представляется банальным умением ладить с начальством. Отсюда рождается скрытое внутреннее раздражение, переходящее в разлагающую душу зависть к видимым успехам более способного и, как представляется со стороны, ловкого коллеги. И невдомек завистнику, что за любой успех расплачивается – в самом прямом смысле – сердце. Мало кто знает, сколько инфарктов получил Мильграмм, пока одним из первых в Москве построил школьный бассейн.

Откровенно говоря, пережить чужую победу – задача, которая по плечу далеко не каждому. А педагоги и управленцы всего лишь люди со своими страстями и эмоциями. Что же касается Мильграмма и Комлевой, то за долгие десятилетия совместного общения я никогда не видел их озлобленными, агрессивными, подозрительно и ревниво взирающими на восхождение очередной педагогической звезды. Напротив, многие из тех, кого сегодня не без основания считают величинами в отечественной педагогике, начинали свой путь при их непосредственном участии.

Между тем ровное, неизменно уважительное и доброжелательное отношение как к людям, облеченным большой властью, так и к тем, кто стоит неизмеримо ниже тебя на иерархической лестнице, всегда свидетельствует о великом тождестве, том особом состоянии, когда человек по большому счету равен самому себе. Это состояние и является зримым проявлением аристократизма духа.

Подлинному аристократу духа нет никакой необходимости доказывать, и уж тем паче демонстрировать кому-то свое превосходство. Поэтому его никогда и никому не удается унизить. Любой, даже самый недоброжелательный оппонент или хозяин высокого кабинета мгновенно кожей чувствует границы допустимого в общении с этой редкой, по нынешним временам, породой людей. Аристократизм в его глубинном, а не поверхностном понимании – это прежде всего собственное достоинство, спокойное ощущение внутренней правоты, стремление соблюдать дистанцию в сочетании с врожденным чувством равенства всех и каждого, вне зависимости от карьерных и иных жизненных достижений, умение быть благодарным тем, кто сделал тебе добро. А еще, что самое главное, это чувство иерархии, покоящейся на вечных, непреходящих ценностях, не подверженных коррозии времени. Не думаю, что герои моего очерка осознают себя в данном качестве. Скорее всего, они улыбнутся, прочитав эти строки, но, как говорится, со стороны виднее.

Носители такого аристократического мироощущения должны быть сегодня занесены в Красную книгу и рассматриваться как народное достояние, ибо без них наступает хаос, оподление, всеобщее хамство, выдаваемое чернью за демократию.

Аристократизму, как правило, сопутствует артистизм: своего рода веселье духа. И я не случайно начал эти заметки с «концертной» деятельности Л. И. Мильграмма и М. А. Комлевой. Даже здесь они умудряются преподать нам прекрасный урок. Будем откровенны, оба переживают закат своей деятельности. Возраст есть возраст. Но закат может быть долгим и красивым, заставляющим любоваться этим дивным явлением природы. Что и происходит неизменно со зрителями в любой аудитории. Ни тени уныния, мягкая, добрая ирония, легкое подтрунивание друг над другом, никакой величавости и забронзовелости. Ну, что тут скажешь: не относятся они серьезно ни к своему почтенному возрасту, ни к своим неоспоримым заслугам. Не боятся показаться смешными и архаичными. Да это им и не грозит. Определение «ветераны педагогического труда» плохо сочетается с их импульсивными натурами, вкусом к жизни, острым интересом ко всему, что происходит в сфере образования. Пороха в их пороховницах пока хватает, а мужественной готовности сражаться с врагами подлинного просвещения обоим не занимать.