Абрам Малиованов - Педагогический такт в семейном воспитании

...Об Андрейке, которому шестой год, в семье сложилось мнение: «медведь», «нескладный». Отчего? Вот мать распорядилась: «Отнеси тарелки на кухню. Хотя постой, лучше сама. Разобьешь, нескладный!..» Задетый за живое, мальчик быстро хватает посуду и несет в кухню. На повороте верхнее блюдце, положенное неудачно, соскальзывает и падает на пол. На шум прибегает мать: «Так и знала, что разобьешь! Горе мое! Неловкий ты какой! Все из рук валится!..»

Вместо того чтобы показать, как правильно складывать тарелки для переноски и как их держать, мальчику внушается неизбежность его поражений.

Выручает Андрейку сестра — ученица VII класса. Люся сочувственно относится к неудачам брата, поддерживает его попытки помочь старшим. Девочка налила в таз теплой воды и стала учить мальчика мыть посуду. Чистые тарелки она вытирала сама. В совместной работе Андрейка забыл о своем промахе. Глядя на участливое отношение дочери к малышу, смягчается и мать. Ей становится неловко, что девочка проявила больше, чем она, такта в подходе к мальчику.

Учить ребенка действовать означает и осторожно помогать ему в критические моменты, чтобы у него не накапливался груз тяжелых чувств, вызываемых частыми неудачами. Если к этому еще прибавляется недоверие окружающих, дошкольник теряет веру в свои возможности.

Трудовое воспитание, выработка навыков самообслуживания подвигаются быстрее, когда родители используют для этого игру, увлекают детей живым примером.

...Прежде утро в семье Стариковых начиналось с покрикиваний: «Алеша, скорей одевайся! Алеша, быстрей!» А мальчик, как нарочно, медлил. Алеша вечером, раздеваясь, разбрасывал свои вещи. Поэтому утром обычно разыскивали то шапку, то рукавицы, то шарф, то поясок. В суете сборов мать сама принималась одевать Алешу, нервничала, бранила сына. Наконец мальчик одет. Теперь очередь за мамой. Мальчику томительно ждать в полутемной передней, он хнычет. Оба недовольны и в плохом настроении выходят из дому.

Воспитательница посоветовала родителям Алеши, как организовать утренние сборы. В один из вечеров мама предложила Алеше начать с завтрашнего дня соревнование — кто из них скорее оденется. Отец таинственно подозвал к себе сына, и они шепотом посовещались о чем-то. Раздеваясь перед сном, Алеша расположил свои вещи удобно, чтобы завтра быстро одеться. Когда мальчик уже лежал в постели, отец рассказал, как он, молодой солдат, только что призванный в армию, учился быстро одеваться, какие случались с ним и его товарищами забавные истории во время учебных тревог. Утренние сборы представились мальчику в новом свете.

На следующий день, не успела мама приготовить завтрак, как Алеша был одет и умыт; только убрали посуду, а Алеша уже в валенках, в шапке и шубке. Оставалось застегнуть ему крючок под подбородком и подвязать шарф. Мать выпроводила сына с лопаткой во двор и вскоре вышла сама. Соревнующиеся остались довольны друг другом и в хорошем настроении отправились в детский сад.

Порой родители, выведенные из себя плохим поведением ребенка, срываются, кричат на ребенка, а то и бьют его. Ребенок покоряется физической силе, но теряет веру в расположение к себе старших, в их справедливость, озлобляется. От взрослых, умудренных жизненным опытом, требуется чуткость и выдержка.

...Из троллейбуса вышел молодой отец с трехлетним сыном на руках. Вдруг малыш ударил его ручонкой по лицу. Пассажиры, вышедшие вместе с ними из троллейбуса, недоуменно оглядывались. Сконфуженный неожиданной пощечиной, отец спросил: «Ты что?!» — «Хочу кататься»,—капризно заявил мальчик. «Троллейбус дальше не идет. Смотри, все тоже выходят. Мы приехали в парк. Погуляем и домой поедем снова на троллейбусе. Разве папу можно бить? Нельзя!» В голосе отца появились суровые нотки, он опустил решительным движением мальчика на землю, сделал от него два шага в сторону, на отчаянный плач не отозвался. Потоптавшись, ребенок двинулся к отцу с протянутыми руками. Тогда тот повел его к скамейке, усадил, вытер слезы и напомнил строго: «Нельзя драться!» Чувство виновности мальчика подчеркивалось сдержанным обращением с ним в течение дня.

Первым желанием отца было побить малыша. Но что-то, внимание ли в этот момент окружающих, любовь к ребенку, великодушие сильного, выдержка или все вместе, погасило желание отшлепать сына. Отец понимал, что этим не убедил бы его, а посеял бы в сердце малыша обиду, страх, неприязнь. Именно так порой закрывают взрослые путь к сердцу ребенка, теряя его расположение, без которого невозможно воспитание.

Соблюсти меру строгости и ласки удается, когда взрослые учитывают возраст, индивидуальность ребенка, конкретную обстановку.

У молодых родителей и неопытных воспитателей подчас не хватает чуткости, умения терпеливо, не обижая ребенка, не роняя его самолюбия, сначала разобраться в проступке, а затем уже выбрать меру наказания.

Как-то старая воспитательница детского сада встретила своего бывшего воспитанника, теперь уже взрослого человека, и, разговорившись с ним, спросила: «Скажи, а только ли хорошие у тебя остались воспоминания о тех давних годах? Нет ли обиды?» — «Есть. Не всегда старшие бывали к нам справедливы. Представьте себе: вас напрасно обвиняют, защититься нельзя, не находишь слов, тебе не верят — ведь ты маленький... Как это обидно!»

...В одном из детских садов воспитательница после завтрака обнаружила в мусорной корзинке кусок хлеба с маслом. «Кто это мог сделать? Наверное, Вова. Он последним уходил из-за стола». Она подозвала к себе мальчика: «Вова, ты почему бросил хлеб в корзину?!» — «Это не я!» — «Как не ты? Ты последний оставался за столом».—«Я не бросал!» Мальчик готов был заплакать, но тут подошел Коля, слышавший этот разговор. Поколебавшись, он сказал: «Это я, Ксения Семеновна, бросил. Никак не мог доесть. Носил, носил... и бросил хлеб в корзинку. Боялся, Зоя Никаноровна ругать будет...» Преодолев свое смущение, воспитательница решила тут же исправить ошибку, собрала группу и сказала: «Дети, у нас после завтрака в корзинке оказался кусок хлеба с маслом. Как это произошло? Сначала я думала, что это сделал Вова, на самом деле хлеб бросил Коля. Он сам мне об этом сказал. Коля поступил смело и честно, не свалил свою вину на товарища. Говорите, дети, всегда правду. Хлеб, если не съедаете, оставляйте на столе».

Если бы воспитательница не исправила ошибку, в душе Вовы надолго осталась бы тень обиды, которая могла омрачить его отношения с воспитателем и детьми. Он мог в свою очередь оказаться несправедливым, обидеть кого-нибудь, сорвать зло на слабом.

Иногда собственная вина для ребенка бывает настолько очевидна, что отягощать его чувство вины нотациями, наказанием излишне. Приведем характерный случай.