Юлия Гиппенрейтер - Каким человеком вырастет ваш ребенок? [Мораль и воспитание детей]

Путь, который проходит человек от словесной морали до внутренних убеждений, очень сложный и во многом таинственный.Здесь, как говорится, нет «царской дороги»!

Однако опыт практических психологов, понимающих родителей и воспитателей позволяет говорить об условиях, которые в детстве способствуют этому процессу. Принятие, доброжелательность – одно из них, и, может быть, главное.

Почему доброжелательное принятие, а не гнев родителя, оказывает особенное действие на ребенка, сдвигает его в сторону большей социальности, делает нравственнее?

Наказанный скорее найдет себе оправдание и ожесточится, чем задумается о содеянном. Но вы можете отнестись к его проступку с пониманием причин: побуждений, соблазнов, которые толкнули его нарушить, оступиться, так нехорошо поступить. Вы огорчаетесьпо поводу его поступка и одновременно принимаете, не отталкиваете его от себя. Ваше принятие помогает ему думать о себе в целом хорошо, а ваше огорчение – сожалеть по поводу случившегося.

Думается, моральные принципы должны пройти через испытание страданием. Ребенку необходимо пережить сожалениеи раскаяниепо поводу собственного проступка. Только тогда событие оставит в нем след.

Принятие близким самого ребенка, и отторжение зла как чуждого, нехорошего, «не нашего» – вот главный таинственный момент зарождения внутреннего нравственного чувства. Испытав его, маленький человек больше не захочет повторять проступок. И этот отказ будет исходить изнутри его существа, а не из знания, что нельзя, что за это рассердятся или накажут.

Сколько еще раз ребенку будет трудно оставаться «правильным», сколько терпения и терпимости понадобится родителю, чтобы в таких случаях на него не раздражиться, не разгневаться, не захотеть тут же его исправить!

Фактически сами родители оказываются перед моральным вызовом.

Родители, которые наказывают, и те, которые принимают проступки, следуют старинным и давно конкурирующим в человеческой культуре образцам. Мы имеем в виду возмездие– и прощение.История возмездия более давняя. Как мы учим в школе, закон «око за око, и зуб за зуб» был высечен на каменных столбах царем Хаммурапи где-то полторы тысячи лет до новой эры, более трех с половиной тысяч лет назад. Позиция прощения громко заявила о себе с появлением Евангелия и распространением христианства в начале нашей эры, чуть менее двух тысяч лет назад. И то и другое основано на человеческих чувствах. Чему поддаться, мы можем выбирать. Иногда нам кажется, что возмездие сильнее и надежнее для воспитания, и мы забываем о большей силе сочувствия и прощения.

Чтобы помогать добру пробиваться через зло в наших собственных переживаниях, в наших отношениях друг с другом и особенно в отношениях с детьми, хочется находить как можно больше вдохновляющих примеров и образов. В связи с этим мы хотим познакомить читателей с личностью одного необыкновенного человека-воспитателя. Митрополит Антоний Сурожский в своей книге вспоминает о нем как об очень значимом впечатлении своего детства.

Это было во Франции, в лагере для мальчиков – детей русских эмигрантов, уехавших из России в революцию 1917 года. Воспитателем мальчиков был священник по имени Георгий Шумкин (далее текст митрополита Антония).

…Для нас он был откровение. Я понял это полностью только много лет спустя. Во-первых, ему было поручена забота о наших душах, но без преувеличения религиозности, а так, чтобы мы развивались честными, добрыми мальчиками. То, чему он нас учил, была честность, правдивость, чистота. Он для этого учредил уроки воспитания характера. Эти уроки состояли в том, что он беседовал с нами о важности нравственных ценностей, о готовности служить людям и для этого покорять себя самого(здесь и далее выделено нами).

Мы бы сказали: «уроки нравственности», но Георгий не использует таких слов, возможно, чтобы не пугать мальчиков. Были не только беседы. Антоний продолжает свой рассказ.

Он давал нам упражнения… у нас был такой лист, где было записано, что мы должны были делать или не делать. Мы должны были каждый день ставить крестики или нолики: соврал, обманул, не исполнил задание. И это в течение целого лагеря.

Антоний поясняет только «нолики»: соврал, обманул, не исполнил, т. е. моральные огрехи. Нам становится ясно, что «крестики» означают противоположное: не соврал, выполнил обещанное, сделал задание. Заметим, воспитатель делал замечательную вещь: передавал оценку – осуждение проступков и признание своих успехов – самим мальчикам. В течение целого лагеря они упражнялись в осознании себя и, в общем саморуководстве с позиций ценностей, о которых с ними беседовал воспитатель.

Продолжим воспоминание.

Он нас так воспитывал. Причем воспитывал ласково. Он нас не наказывал за это [за нолики]. Он говорил: «Ах, как жалко, почему ты так поступил?» И все. Но то, что меня поразило в нем, то, что было для меня откровением и осталось у меня до сих пор, это то, что он умел любить всех и каждого неизменной любовью. Когда мы были хороши, его любовь к нам была ликованием. Он сиял этой любовью. Когда мы были плохи, в том или другом отношении, это было для него глубоким горем и раной. Его любовь никогда не делалась меньше. Он никогда не говорил: «Если ты так будешь поступать, то больше любить не буду». Наоборот, он виновного старался приласкать, чтобы тот почувствовал, что его виновность, говоря церковным языком «греховность», не может превзойти ни Божью любовь, ни любовь людей, которые способны его любить… Я его тогда, конечно, полюбил и оценил, но связь между ним и Богом, ви́дение его как Иконы, я постиг, вероятно, только 40 лет спустя.

Воспитатель ликовал, когда мальчики делали что-либо хорошо, и горевал, расстраивался буквально до слез,когда они вели себя плохо. При этом никогда никого не наказывал! Можно понять, почему мальчики тянулись к Георгию, готовы были рассказать как о своих «прегрешениях» и неудачах, так и своих успехах. Его уроки воспитания характера отвечали внутренней потребности детей верить в добро, становиться лучше, сильнее. В атмосфере доверия и искренности они очищались и укреплялись душой.

В детстве Антоний был тронут душевностью воспитателя-священника, а позднее увидел в нем Иконуили символ«абсолютной любви»! Этот образ может светить как маяк для каждого из нас в собственной нравственной работе над отношениями с ребенком.