Дороти Батлер - Кушла и ее книги

Помня о том, что Кушлу всегда трогало стихотворение Лира «Кот и Сова» и что ее мгновенно пленяли ритмичные стихотворения А. А. Милна, можно склониться к мысли, что ее радость могла быть почти целиком чувственной. И эта радость, разумеется, должна восприниматься как часть человеческого опыта, о которой знают и верят в нее, но не могут объяснить. Любовь к языку, чуткость к словам, произносимым и слышимым, сродни любви к музыке, взывающей к чувствам, не нуждающейся в пояснениях. Она не более доступна людям, чем глубокие чувства, которые у некоторых вызывает музыка; но она существует так ярко, что не поддается анализу. Конечно, дети обладают широким диапазоном как чувствительности к языку, так и к музыкальной реакции.

Кушле было ровно два года и восемь месяцев, когда родители торжественно принесли домой ее маленькую приемную сестричку Санчу, восьми дней от роду. «Малышка-сестра» скоро стала признанным членом семьи; к счастью, с самого первого дня она ела, спала, ела и спала снова, проходя все свои этапы развития в рекордное время и быстро становясь уверенной маленькой самостоятельной личностью. Появление в семье Санчи уменьшило напряжение; родители Кушлы больше не сосредоточивались только на ней. У них появился другой ребенок, нуждавшийся в любви и внимании, и долго мучившие их опасения относительно того, что они неспособны вырастить веселого здорового ребенка, с этих пор исчезли.

В сентябре 1974 года, в возрасте двух лет и девяти месяцев Кушлу тестировала Психологическая служба Отделения педагогики Оклендского университета. Использовался Денверский тест психомоторного развития.

Личностно-социальная оценка Кушлы показала уровень на шесть-восемь месяцев ниже ее возраста, то есть между двадцатью пятью и двадцатью семью месяцами. В этой области в отчете упоминалась «некоторая нестабильность», что означало: Кушла «в состоянии помогать в некоторых делах по дому, но не в состоянии сама, без присмотра, одеться».

В данном тесте, где оценивали одновременно и крупные и мелкие движения, Кушла оказалась на уровне двадцати двух месяцев, в то время как ей исполнилось тридцать три.

Тест на развитие речи показал, что она достигла нормального уровня ребенка двух лет и девяти месяцев, то есть ее собственного возраста.

Наибольшее улучшение Кушлы со времени ее последнего теста в семнадцать месяцев было в области мелкой моторики.

В семнадцать месяцев ее поведение на уровне шести месяцев свидетельствовало о серьезном отставании, в то время как сейчас, в ее тридцать три месяца, оно оценивалось как двадцатидвухмесячное — она явно наверстала время.

Хотя все еще очень некоординированно, Кушла бегала, карабкалась, каталась на маленьком трехколесном велосипеде без педалей, на котором ездят, отталкиваясь от земли ногами.

Как ни удивительно, она научилась делать сальто, хотя у нее не было достаточно сил приземлиться в сидячей позиции. Это вызывало восторг у других детей в Игровом центре, многие из которых были гораздо более развиты физически, чем Кушла, но не обладали такой уверенностью, чтобы попробовать самим сделать сальто.

Она умела втыкать маленькие колышки в отверстия на специальной доске и восторженно чертила толстыми карандашами каракули на простой газетной бумаге. Сложить картинку из деревянных кубиков девочка еще не могла, но было ясно, что она понимает, что кубики надо сложить вместе и что она часто осознает связь двух кубиков (например, кисть и рука человека). Деревянная головоломка с девятью одинаковыми кружками, которые следовало помещать в соответствующие отверстия, была первым настоящим успехом Кушлы в головоломках и дала ей практику в мелкой моторике — поднимании кружков за шишечку на каждом из них. Эта головоломка предусматривает также упражнение в подборе цветов; каждый плоский кружок окрашен тем же цветом, что одно из неглубоких отверстий. Ребенок сначала может не обратить внимания на цвет, затем его умение возрастает. Кушла, быстро освоив эту головоломку, с удовольствием подбирала цвета, хотя называла их еще неправильно.

В области речевого развития Кушла сделала резкий скачок. В отчете отмечалось, что она «употребляет словосочетания, формы множественного числа и т. д.». Ее дикция была еще не очень разборчива, и она все еще использовала косвенные падежи местоимения «я» вместо именительного. Она никогда не говорила о себе в третьем лице, как многие дети («Кушла это сделала»), хотя могла произнести свое полное имя и адрес, когда ее спрашивали.

Неумение Кушлы самостоятельно одеваться свидетельствовало о том, что она все еще не владеет руками и кистями на уровне нормального ребенка в возрасте около трех лет. Но постоянный, хотя и медленный, прогресс существовал, чему, безусловно, способствовал ее нрав; она часто была беспокойна и невесела из-за плохого самочувствия, но редко сердилась на неудачи, хотя этого вполне можно было ожидать.

Не следует забывать, что Кушла время от времени бывала слишком больна, чтобы проявлять активный интерес к окружению, что у нее все еще был «рваный» сон, а дышала она тяжело и с трудом. Дважды за этот год ее клали в больницу. Оба раза ее состояние ухудшалось настолько, что требовалось вмешательство «скорой помощи».

Психолог, которая тестировала ее в два года и девять месяцев, отметила, что она «в высшей степени сотрудничала во время проведения тестов». Те, кто знал ее в это время, согласятся, что это утверждение верно оценивает подход Кушлы к жизни и обучению.

Этот период показал приобретение Кушлой навыков в области речи, соответствующих ее возрасту, и заметный прогресс в других областях. Обнаружение и выяснение ее генетического дефекта, по крайней мере, Прекратили домыслы, и были основания надеяться, что в будущем тренировки смогут уменьшить, если полностью не устранить часть ее трудностей с координацией.

Был сделан триумфальный шаг в мир «настоящих историй». Начав с «Снаффи» и «Короля» Бруны (за которыми последовали «Дэви и его собака» и «Маленькая ферма» Ленски) и перейдя к «Гарри — грязной собаке», «Загородной прогулке мистера Гампи», «Поиграй со мной» и «Истории Питера-кролика», Кушла продемонстрировала способность прослеживать сюжетную линию, понимать действие и идентифицироваться с героями. «Нелли грязная, совсем как Гарри», — сказала она о собаке своих дедушки и бабушки, когда ей было два года и десять месяцев, а ее эмоциональная реакция на злоключения Питера-кролика, на перевернутую лодку в «Загородной прогулке мистера Гампи» и ее тревожные вопросы («Куда ушла его мама?» — когда Шона оставили в детском саду) не оставляли сомнения в том, что она понимает, что происходит.