Брайан Грин - До конца времен. Сознание, материя и поиски смысла в меняющейся Вселенной

Когда ваше внимание не направлено на автомобили, камнепады или землетрясения, но сосредоточено на животных или людях, вы точно так же создаете схематические мысленные образы. Но при этом, помимо образов физических форм объектов вашего внимания, вы создаете схематические мысленные образы их сознаний. Вы пытаетесь определить, что происходит у них в головах: данное животное (человек) — друг или враг, опасность или безопасность он несет вам, ищет он какой-то взаимной возможности или личной выгоды. Ясно, что быстрая оценка природы наших встреч с другими живыми существами имеет существенную ценность для выживания. Исследователи называют эту способность, отточенную естественным отбором за много поколений, нашей теорией сознания32 (мы предполагаем интуитивно, что живые существа наделены рассудком, который работает более или менее так же, как наш), или интенциональной установкой33 (мы приписываем знание, убеждения, желания, а вследствие этого и намерения животным или людям, с которыми встречаемся).

Грациано подчеркивает, что вы регулярно применяете эту самую способность к себе: вы непрерывно создаете схематический мысленный образ вашего собственного психологического настроя. Если вы смотрите на красный феррари, вы не только создаете схематический образ машины, вы создаете также схематический образ своего внимания, сосредоточенного на феррари. Все черты, которые вы связываете воедино в образ феррари, дополняются еще одним качеством, обобщающим ваше собственное ментальное отношение: феррари красный, гладкий и блестящий, а кроме того, ваше внимание сосредоточено на том, что феррари красный, гладкий и блестящий. Именно так вы отслеживаете свои взаимоотношения с миром.

Как и в случае с автомобилями и с вашим образом внимания других людей, он оставляет за бортом огромное количество подробностей. Образ вашего собственного внимания игнорирует лежащие в его основе срабатывания нейронов, обработку информации и сложный обмен сигналами, порождающий вашу сосредоточенность, и вместо этого делает набросок самого внимания — того, что мы обычно называем нашим «восприятием». И это, по мнению Грациано, и есть главная причина того, что осознанный опыт кажется нам плавающим в сознании, как говорится, без руля и без ветрил. Когда пристрастие мозга к упрощенным схематическим образам обращается на себя, на его собственное внимание, формирующееся в результате описание игнорирует те самые физические процессы, которые за это внимание отвечают. Вот почему мысли и ощущения кажутся нам эфемерными; они будто приходят из ниоткуда, будто кружатся в голове. Если бы схематический образ вашего тела игнорировал ваши руки, движение ваших пальцев тоже казалось бы эфемерным. Именно поэтому осознанный опыт кажется совершенно непохожим на физические процессы, реализуемые частицами и клетками, из которых мы состоим. Трудная проблема кажется трудной — сознание, на первый взгляд, выходит за рамки физического — только потому, что наши схематические мысленные модели подавляют распознавание тех самых механизмов мозга, которые связывают наши мысли и ощущения с их физической основой.

Притягательность физикалистской теории, такой как теория Грациано (и другие разработанные и предложенные теории34), заключается в том, что сознание, как и жизнь, должно быть сведено к подходящему набору составляющих, лишенных жизни, мыслей и эмоций. Разумеется, между нами и обетованной землей редукционистских представлений лежит широченная неизведанная неврологическая территория. Но в отличие от terra incognita, которую представляет себе Чалмерс и где исследователям придется бродить по неизвестным землям, прорубая себе путь сквозь листву незнакомых растений, физикалистская экспедиция, скорее всего, принесет менее экзотические сюрпризы. Задача будет состоять не в изучении чуждого мира, а в составлении карты нашего собственного мира — мозга — с беспрецедентной точностью. Именно то, что нам знакома эта территория, сделает успешное путешествие по ней таким удивительным. Сознание не требует какой-то сверхнаучной искры, в нем не участвуют никакие новые качества материи; сознание просто появляется. Обычное вещество, управляемое обычными законами, в котором протекают обычные процессы, обретает необычайную способность мыслить и чувствовать.

Я встречал многих людей, которые не приемлют такой точки зрения. Это те, кто считает, что любая попытка включить сознание в физическое описание мира принижает наше самое драгоценное качество. Те, кто предполагает, что физикалистская программа — неуклюжий подход ученых, ослепленных материализмом и не понимающих истинных чудес осознанного восприятия. Конечно, никто не знает, как все это обернется. Возможно, через сто или тысячу лет физикалистская программа покажется наивной. Я в этом сомневаюсь. Но, признавая такую возможность, важно также возразить против предположения о том, что определением физической основы сознания мы это сознание обесценим. То, что разум может делать все, что он делает, экстраординарно. То, что разум может делать все, что он делает, пользуясь только теми же сортами ингредиентов и теми же типами сил, что составляют и удерживают вместе мою кофейную чашку, еще более экстраординарно. Сознание должно быть освобождено от покрова таинственности, но не принижено.

В последние десятилетия предположение о том, что квантовая физика необходима для понимания сознания, высказывалось не однажды. По крайней мере в одном смысле это предположение наверняка верно. Материальные структуры, включая мозг, состоят из частиц, поведение которых управляется законами квантовой механики. Таким образом, квантовая механика лежит в основе физики всего на свете, в том числе и мозга. Но, когда о квантах заходит речь в контексте сознания, комментаторы довольно часто предполагают более глубокие связи. Многими из них движет тот пробел в наших представлениях о квантовой механике, который уже целый век не удается заполнить несмотря на усилия некоторых самых передовых ученых и философов мира. Позвольте объяснить.

Квантовая механика — самая точная теоретическая конструкция для описания физических процессов. Нет ни одного предсказания квантовой механики, которое удалось бы опровергнуть при помощи воспроизводимых экспериментов, а результаты некоторых наиболее детальных квантово-механических расчетов совпадают с экспериментальными данными с точностью выше, чем один к миллиарду. Если вы не любите иметь дело с числами и количественными оценками, в большинстве случаев на них можно просто не обращать внимания. Но не в этот раз. Осознайте число, которое я только что привел: квантово-механические расчеты, основанные на уравнении Шрёдингера, согласуются сэкспериментальными измерениями с точностью до девятого знака после запятой, а то и больше35. Звучат фанфары, и наш биологический вид выходит на поклон, потому что это настоящий триумф человеческого разума.