Сергей Язев - Лекции о Солнце

Причина первоначально невысокой точности методики расчетов по Копернику заключалась в том, что польский ученый по-прежнему считал, что во Вселенной возможны только движения по окружностям. До открытия законов Кеплера (движения планет по эллипсам) оставалось несколько десятилетий. Поэтому принципиально неверная, но тщательно сконструированная и хорошо подогнанная теория Птолемея оказывалась более точной!

Разумеется, мощным доводом в пользу системы Коперника была ее относительная простота по сравнению с системой Птолемея. Но нужно заметить, что это упрощенный взгляд! Историк астрономии А. И. Еремеева точно подметила – правильнее говорить не о большей простоте, а о меньшей сложности. Конечно же, в системе Птолемея использовались 80 эпициклов (окружностей), по которым двигались планеты. Эта сложнейшая система имела целью учесть неравномерности в видимом движении планет и Солнца, связанные на самом деле с тем, что сама Земля двигается, при этом существенно неравномерно. Но для того чтобы учесть неравномерность движения Земли, о которой Коперник не догадывался и которая приводила к ряду заметных эффектов в видимых движениях светил, автору новой концепции все-таки пришлось сохранить 34 эпицикла.

Это, конечно, лучше, чем 80, но назвать подобную систему простой очень трудно. Были и другие вынужденные элементы системы, которые ее, мягко говоря, не упрощали. В итоге получается, что гелиоцентрическая система Коперника первоначально вовсе не обладала явными преимуществами по сравнению с древней геоцентрической системой Птолемея. Сам Коперник не настаивал на том, что физический мир действительно устроен в соответствии с его идеей. Он указывал на то, что гелиоцентрический подход упрощает вычисления, и не более того…

С этой точки зрения, как утверждала философ Л. М. Косарева, сама коперниканская революция в мировоззрении людей выглядит чудом! Естественно-научных предпосылок (в области астрономии, математики) для нее, как сегодня кажется, не было. Идея Коперника выглядела сумасбродной, точности вычислениям не добавляла, вдобавок ко всему против нее была направлена вся мощь католического Рима. Тем не менее, коперниканская революция – очевидный свершившийся факт. Как такое могло произойти?

В своем обзоре «Коперниканская революция: социокультурные истоки» и ряде других работ Л. М. Косарева обосновывает следующую идею, которая близка автору этой книги. Теория Коперника появилась в те времена, когда общественные настроения в католической Европе пребывали в состоянии кризиса. Происходила ломка патриархального экономического уклада, все глубже проявлялась в новых условиях разрушения феодальных устоев и зарождения новых капиталистических отношений несостоятельность господствовавшей тогда «этики послушания». Нестабильность переходного периода требовала новых этических ориентиров.

Ощущение разрушения привычного образа жизни, чувство господства несправедливости (которое, конечно же, усиливалось благодаря тотальному контролю за духовной жизнью человека со стороны католической церкви) приводили к новому восприятию мира уже не только и даже не столько образованных и читающих людей, сколько широкие массы. Прекрасный, совершенный, гармоничный и разумный космос Аристотеля и Птолемея, содержащий традиционные понятия о справедливости, добре и зле, выглядел все более неубедительным. Создавалось ощущение, что эта мрачная, несправедливая, полная смятения, порока, мерзости и безумия Тридцатилетней войны «тусклая Земля, обитель неразумия и колыбель ветхой жизни» не может являться вершиной творения Создателя, средоточием его благости и центром мира!

Ощущения, характерные для той эпохи, выразил ее замечательный поэт Джон Донн, отрывок из стихотворения которого в переводе В. Томашевского приводит в своем обзоре Л. М. Косарева:

(Этот потрясающий отрывок подозрительно подходит к описанию естественно-научной мысли на рубеже XIX–XX веков, да и для нынешней ситуации он звучит удивительно современно. Может быть, дело в осовременившем мысли поэта переводе?..)

О том же рассуждает Уильям Шекспир устами принца Гамлета (в переводе М. Лозинского):

«На душе у меня так тяжело, что эта прекрасная … земля кажется мне пустынным мысом; этот несравненнейший полог, воздух, видите ли, эта великолепно раскинутая твердь, эта величественная кровля, выложенная золотым огнем, – все это кажется мне не чем иным, как мутным и чумным скоплением паров…»

Согласно этим настроениям, Земля выглядела уже не как центр мира и вершина творения, но как нечто периферийное, пребывающее на задворках Вселенной, темное и далекое от идеала. Идеал следовало искать где-то вне Земли. На роль такого идеального объекта, истинного центра мира, источника добра, жизни, света и тепла лучше всего подходило Солнце.

Так же, как и тысячи лет назад, люди сознавали, что именно живительные свет и тепло, излучаемые Солнцем, являются основой жизни. Удивительная правильность формы (идеальная сферичность Солнца), явная «особость» его природы в отличие от «праха» Земли усиливали это представление. Поэтому воспринять Солнце как истинный центр мира оказывалось не таким уж сложным делом. И сложные математические изыскания Коперника здесь были не важны для множества людей, порой не знавших счета сложнее простейшего арифметического. Сам Коперник, впрочем, тоже приводил в пользу своей теории общие, достаточно абстрактные умозрительные рассуждения, которые казались ему логичными и естественными:

«В середине всего находится Солнце. Действительно, в таком великолепнейшем Храме кто мог бы поместить этот светильник в другом и лучшем месте, как не в том, откуда он может все освещать? Ведь ненапрасно некоторые называют Солнце светильником мира, другие – умом его, а третьи – правителем. Гермес Трисмегист называет его видимым богом, а Софоклова Электра – всевидящим. Конечно, именно так Солнце, как бы восседая на царском троне, правит обходящей вокруг него семьей светил…»

Наверное, в разной степени на осуществление коперниканской революции работали все факторы: и превалирующие умонастроения эпохи, и рассуждения, и математические выкладки Коперника, и первые телескопические наблюдения Галилео Галилея и других астрономов в начале XVII века (об этом позже). Но итог был один: Европа, а за ней и весь мир приняли великую смену основополагающих парадигм: геоцентризм постепенно уходил в прошлое, уступая место гелиоцентризму. Солнце воцарилось в центре мира, который, впрочем, усилиями великого итальянского мыслителя Джордано Бруно и шедших за ним астрономов, вооружившихся телескопами, превратился со временем в мельчайший элемент бесконечной Вселенной, где каждая звезда была таким же Солнцем, возможно, окруженная сонмом планет, подобных Земле. Коперник заменил земную Вселенную солнечной Вселенной, которая оказалась впоследствии на поверку Солнечной системой, маленьким клочком большого мира, уже не ограниченного твердой скорлупой сферы неподвижных звезд.