Карло Ровелли - Нереальная реальность. Путешествие по квантовой петле

Я считаю, что для понимания реальности мы должны учитывать, что реальность – это сеть отношений, сеть взаимной информации, которая пронизывает весь мир. Мы расчленяем окружающую нас реальность на объекты. Но реальность не состоит из дискретных объектов. Это меняющийся поток. Подумайте об океанской волне. Где заканчивается волна? Где она начинается? Подумайте о горах. Где начинается гора? Где она заканчивается? Как глубоко она продолжается под поверхностью Земли? В этих вопросах нет особого смысла, поскольку волна и гора являются объектами не сами по себе, это способ, которым мы структурируем мир для его понимания и простоты описания. Эти границы произвольны, конвенциональны и удобны – они зависят от нас (как физических систем) больше, чем от волн или гор. Это способ организации информации, которой мы обладаем, или, лучше сказать, формы имеющейся у нас информации.

Все обстоит точно так же для любого корректно рассматриваемого объекта, включая живые организмы. Вот почему бессмысленно спрашивать, является ли наполовину отрезанный ноготь все еще «мной» или уже становится «не-мной»; или считается ли шерсть, оставленная моей кошкой на диване, все еще частью кошки или нет; или когда в точности начинается жизнь ребенка. Ребенок начинает жить в тот день, когда кто-то из родителей впервые начинает мечтать о нем, задолго до зачатия, или когда он впервые осознает себя, или когда делает первый вдох, или когда узнает свое имя, или когда в отношении него выполнятся любые другие принятые нами условия: все эти варианты имеют право на существование, но они произвольны. Это наши способы думать и ориентироваться в сложной реальности.

Живой организм – это система, которая непрерывно изменяет себя, чтобы оставаться собой, постоянно взаимодействуя с внешним миром. Лишь те организмы, которые достаточно эффективны в этом, продолжают существовать; именно поэтому живые организмы демонстрируют свойства, которые помогают им выживать. По этой причине их можно описывать, и мы описываем их в терминах целей и намерений. Этот телеологический аспект биологического мира оказывается – и в этом состоит ключевое открытие Дарвина – результатом отбора сложных форм, эффективных в поддержании своего существования. Однако эффективный способ продолжить существование в меняющейся среде заключается в том, чтобы лучше управлять корреляциями с внешним миром, то есть информацией, лучше собирать, хранить, передавать и обрабатывать информацию. Именно поэтому существует ДНК вместе с иммунной системой, органами чувств, нервной системой, сложным мозгом, языками, книгами, Александрийской библиотекой, компьютерами и Википедией: они максимизируют эффективность управления информацией – управления корреляциями, способствующими выживанию.

Статуя, которую Аристотель видит в куске мрамора, – это нечто большее, чем мрамор, но это не абстрактная форма, которая содержится только в статуе. Это нечто, содержащееся в корреляциях между сознанием Аристотеля (или нас с вами) и мрамором; нечто, относящееся к информации, которую мрамор несет относительно чего-то важного для Аристотеля или для нас. Это нечто, относящееся к дискоболу, Фидию, Аристотелю и мрамору, что содержится в коррелированном расположении атомов статуи и корреляциях между ними и тысячами других атомов в голове у нас или у Аристотеля. Это нечто, говорящее нам что-то о дискоболе, точно так же как белый шар в вашей руке говорит вам о том, что мой шар будет черным. Мы устроены так, чтобы управлять именно этим – информацией – и благодаря этому продолжать свое существование.

Даже из этого короткого обзора должно быть ясно, что понятие информации играет центральную роль в наших попытках понять мир. Во всем – от общения до оснований генетики, от термодинамики до квантовой механики – понятие информации оказывается полезным инструментом понимания. Мир следует воспринимать не как аморфный ансамбль атомов, но скорее как игру зеркал, строящуюся на корреляциях между структурами, образованными комбинациями этих атомов.

Как говорил Демокрит, дело не только в атомах, но в том порядке , в котором они организованы. Атомы подобны буквам алфавита – поразительного алфавита, столь богатого, что он способен читать, рефлексировать и даже думать о самом себе. Мы – не атомы; мы – порядки , в которых атомы организованы, способные отражать другие атомы и самих себя.

Демокрит давал странное определение понятию «человек»: «Человек – это то, что мы все знаем» [126]. На первый взгляд, это кажется довольно глупым и бессмысленным, но это не так.

Соломон Лурье, крупнейший специалист по Демокриту, отмечает, что эти слова Демокрита – далеко не банальность. Природа человека – это не его внутреннее строение, но сеть личных, семейных, социальных взаимодействий, в которых он существует. Это они «создают» нас, и они нас охраняют. Как люди мы есть то, что другие знают о нас, то, что мы знаем о самих себе, и то, что другие знают о нашем знании. Мы – сложнейшие узлы богатейшей сети взаимной информации.

Все это еще не теория. Это следы, по которым мы идем в поисках, как я считаю, лучшего понимания окружающего нас мира. Нам еще очень многое предстоит понять. Я расскажу об этом в последней главе.

Я изложил свои взгляды на природу вещей в свете того, что мы знаем на сегодняшний день. Я резюмировал развитие некоторых ключевых идей фундаментальной физики, описал великие открытия, сделанные физикой XX столетия, и описал картину мира, возникающую из исследований в области квантовой теории гравитации.

Уверен ли я во всем этом? Нет.

Одна из самых первых и красивых страниц в истории науки – это пассаж из платоновского диалога «Федон», в котором Сократ объясняет форму Земли.

По словам Сократа, он верит в то, что Земля круглая, с огромными долинами, в которых живут люди. По существу он прав, но немного растерян в своем изложении. Он добавляет: «Я не уверен». Эта страница искупает весь тот вздор о бессмертии души, которым заполнена остальная часть диалога. Это не только старейший из дошедших до нас текстов, в котором явно говорится, что Земля имеет форму сферы. Гораздо важнее, что здесь Платон с кристальной ясностью признает ограниченность знаний своего времени. «Я не уверен», – говорит Сократ [128].

Это подчеркнутое понимание нашего неведения лежит в основе научного мышления. Именно благодаря этому пониманию пределов нашего знания нам и удалось узнать так много. Мы никогда не уверены в том, в чем способны усомниться, в точности как Сократ не уверен в сферической форме Земли. Мы ведем исследования на границах нашего знания.