Матвей Бронштейн - Солнечное вещество и другие повести, а также Жизнь и судьба Матвея Бронштейна и Лидии Чуковской [сборник]

Я смолкла. Никогда еще я не чувствовала себя такой свободной. Все вопросы произнесены.

‹…›

– Идите домой, вам ответят, – сказал Гоглидзе. (Его расстреляли тоже… не знаю, в каком году. Но расстреляли.)

Я просидела дома сплошь, безотрывно пять дней. Люша – в школу, Ида – в магазин и на рынок, а я дома, у себя в комнате. Звонили друзья, не знавшие ничего о моем походе. Я к себе не приглашала, чтобы тот звонок встретить одной, с полной сосредоточенностью.

На пятый день, часа в три, раздался телефонный звонок. Я подбежала.

– Чуковская, Лидия Корнеевна?

– Я.

– С вами говорят из канцелярии товарища Гоглидзе. Ваши московские сведения правильны: Бронштейна, Матвея Петровича, нет в живых.

– А где я могу получить об этом официальную бумагу?

– Не знаю, не у нас. В ЗАГСе, вероятно.

– А другие мои два вопроса?

Голос повесил трубку.

“…В его лице советская физика потеряла одного из наиболее талантливых своих представителей, а его научно-популярные книги принадлежат к лучшим, имеющимся в мировой литературе. Я убежден, что это мнение разделяется всеми нашими физиками.

СЕКРЕТНО экз. № 1 Исп. вх. № 097370

“УТВЕРЖДАЮ”

ЗАМ. ГЛАВНОГО ВОЕННОГО ПРОКУРОРА

ПОЛКОВНИК ЮСТИЦИИ /И. МАКСИМОВ/

27 декабря 1956 года

В ВОЕННУЮ КОЛЛЕГИЮ

ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

/в порядке ст. 378 УПК РСФСР/

18 декабря 1956 года гор. Москва

По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР от 18 февраля 1938 года на основании ст. ст. 58-8 и 58-11 УК РСФСР осужден к ВМН – расстрелу с конфискацией имущества

БРОНШТЕЙН Матвей Петрович, 1906 года рождения, уроженец г. Винницы, еврей, беспартийный, до ареста – научный сотрудник Ленинградского физико-технического института, доктор физико-математических наук.

Судом БРОНШТЕЙН признан виновным в том, что он с 1930 года являлся активным участником контрреволюционной фашистской террористической организации, якобы созданной в Ленинграде ФРЕНКЕЛЕМ Я. И. /л. д. 49/.

Обвинение БРОНШТЕЙНА основано на его показаниях с признанием своей вины, а также на показаниях осужденных по другим делам КРУТКОВА Ю. А. и КОЗЫРЕВА Н. А. Иных доказательств в материалах дела не имеется.

Дополнительным расследованием установлена полная несостоятельность обвинений БРОНШТЕЙНА.

БРОНШТЕЙН показал, что в к-р организацию его завербовал в 1930 году ФРЕНКЕЛЬ Яков Ильич, и в составе членов этой организации назвал АМБАРЦУМЯНА В. А., ФОКА В. А., ЛУКИРСКОГО П. И., ЛАНДАУ Л. Д., БУРСИАНА В. Р., ФРЕДЕРИКСА В. К., КРУТКОВА Ю. А. и ПАВЛОВА В. И. Проверкой же установлено, что академики ФРЕНКЕЛЬ Я. И., ФОК В. А., АМБАРЦУМЯН В. А., ЛАНДАУ Л. Д. и ЛУКИРСКИЙ П. И., являясь видными советскими учеными, ни к какой ответственности за указанные преступления не привлекались, а дела по обвинению БУРСИАНА В. Р. и ФРЕДЕРИКСА В. К. 29 октября 1956 года направлены в Военную коллегию с заключением ГВП о прекращении за отсутствием состава преступления /л. д. 67–76/.

Показания КРУТКОВА Ю. А. и КОЗЫРЕВА Н. А. несостоятельны, т. к. они назвали участниками к-р организации вышеперечисленных лиц, а также академиков СЕМЁНОВА Н. Н. и МУСХЕЛИШВИЛИ Н. И., являющихся и в настоящее время крупными советскими учеными, членами КПСС /л. д. 67–77/.

Кроме того, допрошенный в ходе дополнительного расследования КОЗЫРЕВ Н. А. показал, что никаких антисоветских преступлений он не совершал, а в 1937 году вынужден был оговорить себя и других лиц в результате применения к нему незаконных методов ведения следствия /л. д. 64–65/.

Из отзывов академиков ИОФФЕ А. Ф., ЛАНДАУ Л. Д.,

ВАВИЛОВА С. И., ФОКА В. А. и других, а также из показаний свидетеля КРАВЕЦ Т. П. видно, что они характеризуют БРОНШТЕЙНА в деловом и политическом отношении только с положительной стороны /л. д. 55–63/.

Проверкой, кроме того, установлено, что бывшие работники УНКВД Ленобласти КАРПОВ, ЛУПАНДИН, ШАПИРО и другие, принимавшие участие в расследовании настоящего дела, практиковали незаконные аресты граждан и фальсификацию уголовных дел, за что впоследствии ШАПИРО был осужден, а в отношении КАРПОВА и ЛУПАНДИНА вынесены определения о привлечении к уголовной ответственности /л. д. 81–83/.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 378 УПК РСФСР,

ПОЛАГАЛ БЫ:

Настоящее дело вместе с материалами дополнительного расследования внести на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР на предмет отмены приговора в отношении БРОНШТЕЙНА Матвея Петровича и прекращения дела на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР.

ПРИЛОЖЕНИЕ: Дело № 266228 в 1 томе от н/вх. № 097370 – адресату.

ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР ОТДЕЛА ГВП

МАЙОР ЮСТИЦИИ /РАШКОВЕЦ/

“СОГЛАСЕН”

ПОМ. ГЛАВНОГО ВОЕННОГО ПРОКУРОРА ПОЛКОВНИК ЮСТИЦИИ /Н. ЗАРУБИН/

24 декабря 1956 года

Упомянутые в документе и не осужденные “бывшие работники УНКВД Ленобласти КАРПОВ, ЛУПАНДИН” вошли в историю не только как соучастники убийства Матвея Бронштейна.

В марте 1938 года в руки Н. H. Лупандина попал поэт Николай Заболоцкий. Пережив лагерный срок, он рассказал в “Истории моего заключения”:

Ввиду моего отказа признать за собой какие-либо преступления меня вывели из общей комнаты следователей, и с этого времени допрос велся главным образом в кабинете моего следователя Лупандина (Николая Николаевича) и его заместителя Меркурьева. Этот последний был мобилизован в помощь сотрудникам НКВД, которые в то время не справлялись с делами ввиду большого количества арестованных.

Следователи настаивали на том, чтобы я сознался в своих преступлениях против советской власти. Так как этих преступлений я за собою не знал, то понятно, что и сознаваться мне было не в чем.

– Знаешь ли ты, что говорил Горький о тех врагах, которые не сдаются? – спрашивал следователь. – Их уничтожают!

– Это не имеет ко мне отношения, – отвечал я.

Апелляция к Горькому повторялась всякий раз, когда в кабинет входил какой-либо посторонний следователь и узнавал, что допрашивают писателя.

Я протестовал против незаконного ареста, против грубого обращения, криков и брани, ссылался на права, которыми я, как и всякий гражданин, обладаю по советской конституции.