Маргарита Рютова-Кемоклидзе - Квантовый возраст

И вряд ли можно сомневаться в том, что тот один, на которого падает вина за те страшные времена, не считал Лузина своим личным врагом, равно как и, скажем, ветеринара 22 лет из далекого сибирского поселка, каких было десятки и сотни тысяч. Страшная игра была предложена, и люди в нее играли. Жертв той страшной игры много, но, вероятно, виновников было не меньше. Многие подгребали угли к костру.

Лузина отстояли, хотя травля продолжалась еще много лет. А до тех сотен тысяч никому, кроме их близких, дела не было. И если вообразить чудовищное, если вообразить, что был план по сдаче врагов народа, то страна его с лихвой перевыполняла.

Восемь пунктов резолюции общего собрания сотрудников Математического института Академии наук гласили:

«1. Математическая общественность знала в течение ряда лет факты „деятельности“ Н. Лузина, освещенные в статьях „Правды“, причем число этих фактов могло быть еще увеличено по сравнению с тем, что опубликовано.

2. Однако научная общественность не разглядела в этих фактах лицо врага, прикрывшегося маской советского академика, объясняя их „странностями“ в характере Н. Лузина.

3. В этой связи мы должны открыто признать, что такая позиция в отношении к Н. Лузину была позицией гнилого либерализма, способствовавшей гнусной антисоветской деятельности Н. Лузина и облегчавшей ее.

4. Великолепная большевистская бдительность, помогшая „Правде“ вскрыть врага, пробравшегося в ряды советских ученых, послужит нам в дальнейшей нашей деятельности предметным уроком в борьбе за советскую социалистическую науку.

5. Мы призываем всю научную общественность нашей страны к непримиримой борьбе с врагами народа, под какой бы маской они ни скрывались, к большевистской самокритике своей собственной работы, ибо это является необходимым условием реализации величайших возможностей развития науки у нас и тем самым ее максимального единства с практикой строительства социализма.

6. Собрание обращается в президиум Академии наук с предложением немедленно снять Н. Лузина с постов председателя группы математики Академии наук и председателя математической квалификационной комиссии.

7. Собрание просит также президиум Академии наук рассмотреть в соответствии с п. 24 устава Академии наук вопрос о дальнейшем пребывании Н. Лузина в числе действительных членов академии.

8. Собрание считает, что в целях обеспечения руководства математической жизнью страны необходимо усилить группу математики, пополнив ее новыми действительными членами и членами-корреспондентами» [45, с. 275].

Этот последний пункт ударный, что называется, ближе к делу.

Волна собраний по поводу Лузина с соответствующими резолюциями прокатилась по многим учреждениям.

Пятого августа 1938 г. президиум Академии наук выносит постановление, начинающееся словами: «Победа Советской власти и громадные успехи социалистического строительства в кратчайший исторический срок подняли страну нашу из неслыханного разорения и векового прозябания до уровня первоклассной мировой державы. С надеждой и упованием смотрят трудящиеся всего мира на Страну Советов, ибо они справедливо видят в ней свою основную цитадель в борьбе за высшие формы человеческой культуры», и дальше о трудном нашем пути, о реальных успехах нашей науки и, наконец, о врагах народа, мешающих созиданию.

«…Президиум Академии наук констатирует, что в обсуждении дела Лузина приняли участие самые широкие круги общественности СССР, которые единодушно заклеймили его антисоветскую деятельность, его лицемерие и двуличное поведение… Президиум Академии наук полагает, что поведение акад. Н. Н. Лузина несовместимо с достоинством действительного члена Академии наук и что наша научная общественность имеет все основания ставить вопрос об исключении его из состава академиков.

Однако, учитывая значение Н. Н. Лузина как крупного математика, взвешивая всю силу общественного воздействия, выявившегося в столь широком, единодушном и справедливом осуждении поведения Н. Н. Лузина, и исходя из желания предоставить Лузину возможность перестроить все его дальнейшее поведение и его работу, президиум считает возможным ограничиться предупреждением Н. Н. Лузина, что при отсутствии решительного перелома в его дальнейшем поведении президиум вынужден будет неотложно поставить вопрос об исключении Н. Н. Лузина из академических рядов» [Там же, с. 277–278].

Эти материалы в полном объеме были опубликованы в одном из номеров журнала «Успехи математических наук», на его последних страницах. А первая страница этого журнала (и вторая, потому что на первой не поместилось) отданы передовице — « Изжить лузинщину в научной среде », нещадно «обличающей» Лузина и предлагающей изжить не только лузинщину, но и «чрезвычайно вредные в настоящих условиях навыки, которые могут быть объединены названием „академические традиции“ …традиции „академической благопристойности“, исключающие прямую и твердую общественную оценку конкретных недостатков в работе отдельных ученых…» [Там же, с. 4].

Трудно даже представить себе, чего стоил весь текст постановления президиуму Академии наук, а самое главное, его последний абзац, т. е. попросту решение не трогать Лузина. Те, кто обладал «великолепной большевистской бдительностью», не унимались. Теперь терроризировали не только Лузина, но и его друзей и учеников. И длилось это долго. Никто из учеников Лузина не любил вспоминать о том времени. Только один раз Люстерник во время моих расспросов о Шнирельмане случайно затронул эту тему. «Никто не мог подумать, что Лев способен на это. Он ведь был веселым, очень жизнелюбивым, и вдруг самоубийство. Его вызвали куда-то. Вечером он вернулся домой, закрылся на кухне и открыл газ».

Лузина отстояли. Его отстояли от тюрьмы, но не от унижений и притеснений. А Николай Николаевич Лузин и не пытался «перестраивать свое поведение и свою работу». Он продолжал оставаться самим собой и продолжал работать так, как работал всегда. Только теперь молодежь собиралась у него дома или на даче заниматься математикой допоздна, а то и всю ночь напролет, как на конспиративной квартире.

Лузин умер в 1950 г., в одночасье, от острого сердечного приступа. Некролога не было. Но один из номеров журнала «Успехи математических наук» за 1951 г. содержал старую статью Лузина, а следом за ней шла большая статья Нины Бари (той самой Нины Бари, которая в 1920 г. получала и делила одну стипендию на десятерых) и Лазаря Люстерника «Работы Н. Н. Лузина по метрической теории функций». Там же была маленькая сноска: «…В одном из ближайших выпусков журнала редакция УМН предполагает продолжить публикацию материалов, связанных с научной деятельностью Н. Н. Лузина». «Ближайший» после этого номер вышел только в 1952 г. И снова появилась одна из старых работ Лузина, а за ней две большие статьи, посвященные работам Лузина в двух различных областях математики. На следующий год схема повторилась, но по иронии судьбы номер журнала, на который выпал заключительный цикл работ Лузина, открывался траурным портретом Сталина и текстом обращения Советского правительства ко всем трудящимся Советского Союза. Первая статья в этом журнале, посвященная Лузину, имела сноску, где, наконец, говорилось о его смерти: «К третьей годовщине кончины Н. Н. Лузина редакция журнала УМН публикует ряд материалов, которые вместе с опубликованными в предыдущих выпусках УМН образуют цикл статей, освещающих математическое творчество Лузина».