А. Мигдал - ПОИСКИ ИСТИНЫ

«Я видел утку и лису, Что пироги пекли в лесу, Как медвежонок туфли мерил И как дурак всему поверил»

(Английская детская песенка)

Что, если вы увидите своими глазами, как экстрасенс летает по комнате? Я бы прежде всего постарался исключить наиболее правдоподобные объяснения - ловкий фокус, галлюцинация, гипноз, обман зрения. Все это несравненно более вероятно, чем нарушение хорошо проверенных законов тяготения. Увидев неправдоподобное, протрите очки!

Стакан может внезапно подпрыгнуть на метр под действием ударов молекул стола, которые случайно задвигались в одном направлении. Вероятность этого ничтожно мала. Когда замечательного польского физика-теоретика Мариана Смолуховского спросили, что бы он сказал в этом случае, он ответил: «Я сказал бы: несравненно более вероятно, что я ошибся».

Удивительная доверчивость, с которой люди относятся к поразительным рассказам, основана на свойственном человеческой психике стремлении столкнуться с необычным. Мы применяем разные критерии здравого смысла в практической жизни и в оценке правдоподобности чуда. Все удивляются тому, что показывает Ако-пян, но никто не считает это чудом. Тот же фокус, проделанный экстрасенсом в полутемной комнате, объявляется сверхъестественным событием.

Есть предметы, которые ведут полумистическое существование: ножницы, авторучки, книги… Они мгновенно исчезают из поля зрения. И все-таки нет оснований считать, что мы сталкиваемся со сверхъестественными силами - рано или поздно пропажа находится.

Если у нас пропадет книга, нам и в голову не придет, что она перешла в другое состояние, что ее силой духа увел библиофил-экстрасенс или позаимствовал любознательный инопланетянин. Мы ни за что не поверим, что ваза разбилась «сама», но готовы поверить, что можно согнуть вилку силой духа. Даже дети сейчас менее легковерны, и Карлсону, который живет на крыше, пришлось обзавестись мотором с пропеллером. Взрослый не верит в Карлсона, но верит в инопланетянина, который одной рукой переворачивает трактор.

В спорах о летающих тарелках, управляемых гуманоидами, существует постоянная передержка: адепты инопланетян обвиняют ученых в том, что они будто бы отрицают само существование НЛО. Но специалисты и не думают с этим спорить, они лишь утверждают, что летающие тарелки - это явление атмосферной оптики, атмосферного электричества и что пока нет ни малейших оснований считать их космическими кораблями.

А как быть с показаниями очевидцев?

Есть случаи, когда без них нельзя обойтись. Шаровая молния не получена в лаборатории, и пока нет научных экспериментов, изучающих ее свойства. Несмотря на то что очевидцы - ненадежный источник информации, мы убеждены, что шаровая молния существует: свидетельства сходятся. Что же касается ее свойств, то они выяснятся только после научно поставленных экспериментов.

Описания инопланетян не менее разнообразны, чем описания привидений. Говорят, будто, по американской статистике, женщины, как правило, встречают гуманоидов с воинственной планеты Марс, а мужчины - гуманоидок со сладостной Венеры.

Юристы хорошо знают, как неопределенны показания очевидцев. Вот что говорится о Воланде в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые, хромал на правую ногу. Во второй - что человек был роста громадного, коронки имел платиновые, хромал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых примет у человека не было».

В одном из рассказов Анатоля Франса говорится, как однажды под окнами английского историка, политического деятеля, мореплавателя XVI века Уолтера Рэли, работавшего над рукописью своей «Всемирной истории», началась драка. Назавтра, когда он заговорил об этой сцене со своим другом, свидетелем и участником ее, тот опроверг все его наблюдения. Сделав отсюда вывод, как трудно разобраться в событиях прошлого, когда и настоящее разные люди видят по-разному, он бросил свою рукопись в огонь.

Итак, свидетельства очевидцев нужно принимать так, как они того заслуживают, как источник информации, требующий научного подтверждения и исследования.

Как рождается вера в возможность сверхъестественного? Одна из причин - желание увидеть чудо или хотя бы услышать о нем. Поэтому все случаи удачных предсказаний, таинственных явлений, вещих снов хранятся в памяти, приукрашиваются, а неудачные случаи забываются. Создается ощущение, что странных явлений гораздо больше, чем должно было быть в силу совпадения случайностей.

Но, может быть, главная причина нашей веры в чудеса - необыкновенные резервные возможности человека, проявляющиеся иногда в форме удивительных способностей. Есть люди, чувствующие ничтожные повыше-

ния температуры, которые оставляет на бумаге след человеческого пальца. Быть может, в этом объяснение способности распознать заболевание, проводя руками вблизи тела. Известно, что возле больного органа температура несколько выше. Взломщики сейфов чувствуют кончиками пальцев малейшие толчки механизма и разгадывают шифр. Казалось бы, невозможно объяснить естественными законами то, что удается сделать искусному эквилибристу. Легко представить себе, что чувствительный человек угадывает ваши желания по мельчайшим признакам, которые незаметны для вас и для него самого. Он часто убежден, что получает эти ощущения таинственным путем, с помощью биополя.

Воля гипнотизера влияет на поведение другого человека - как часто при этом забывают, что приказ передается не с помощью сверхъестественных полей, а интонацией или движением рук. Когда говорят, что экстрасенс излечил больного, то обычно предполагают, что энергия врачевателя через его руки передается пациенту. Между тем заметной энергии из рук исходить не может: это противоречит физическим законам. Но движениями рук можно заставить больного мобилизовать свою собственную энергию.

Таковы механизмы распространения веры в сверхъестественные явления. Подобным образом возникают и антинаучные утверждения, питающие лженауку.

Но даже хороший эксперимент устанавливает только факты. Науку же составляют не только факты, но и соотношения между ними, а главное, систематизация этих соотношений с помощью сознательно упрощенной модели явления. Лишь после того как возникает стройная система представлений - теория, - возможно предсказание новых явлений. А для создания теории необходим не меньший профессионализм, чем для постановки научного эксперимента.