Дмитрий Баханцев - Чужие следы

— Я же просил только узнать, что он понесет в лес, — сказал он, — а ты, как настоящий Шерлок Холмс, начал слежку. А если бы он тебя заметил или, что еще хуже, ты бы в лесу потерялся, тогда что? Коли согласился помогать — слушайся. А для того чтобы ты не заблудился, когда снова попадешь в лес, возьми этот компас, — и рассказал, как им пользоваться.

Уходя домой, Павлик увидел, как дядя Миша закрывает за ним калитку, как свободной левой рукой отбрасывает назад непослушные волосы, как, улыбаясь, кивает ему. У Павлика снова запершило в горле.

Если бы спросили, что с ним, вряд ли он бы ответил. Не так часто чужие взрослые дарят любовь маленьким. И чем она искренней, тем заметней. Еще реже встречается дружба большого с маленьким. Дружба искренняя, на равных.

На следующий день Павлик с Валериком испытали компас на местности. Входили в правый квадрат леса, в левый, подолгу бродили там, а потом, глядя на стрелку компаса, выходили на одно и то же место, на свой перекресток.

Прошло еще две недели. Каждый день Павлик ходил в лес. Часто приносил грибы, хотя специально их не искал, а срезал только те, которые попадались на глаза.

Ему, выросшему в городе, нравилось ходить по лесу одному. Нравилось густое мелколесье, где надо было продираться только тропинками, и то согнувшись, поляны с густой травой, островки деревьев с группами белоствольных берез, светло-зеленых осин, серебряная листва которых шумела в любую погоду.

Он видел птиц, вслушивался в их голоса. Наталкивался на муравейники и долго рассматривал в беспорядке сновавших муравьев. Однажды видел даже лосей, пробежавших совсем рядом.

Любил слушать ветер. В каждой точке леса он звучал по-разному. Как будто деревья были для него музыкальными инструментами, а ветви струнами…

Сегодня Оля сказала, что видела дядю Мишу и что он велел ему после обеда быть дома.

И вот после обеда он стоит и ждет. Дядя Миша подошел неожиданно.

— Пошли купаться, — сказал он.

До водоема шли молча. Разделись — и сразу в воду. Скоро Павлик вылез и лег на теплую траву. К нему подсел и дядя Миша.

— Где же ты все это время пропадал? — спросил Карасев.

— В лесу, — коротко ответил Павлик.

— Как в лесу? — не понял Карасев. — А ну-ка, рассказывай. — Выслушав Павлика, сказал: — Так вот оно что. А я-то думал… Пропал, а куда — никто не знает. Ребята сами по себе, а их командира нет. Это, парень, так нехорошо, что ты даже представить не можешь. Они тебе поверили, выбрали командиром, а ты их бросил. Живите, мол, как знаете, а мне до вас и дела нет.

— Так нас бы не пустили всех в лес.

— Всех бы не пустили. А тебя одного?

— И меня никто не пускал…

— Обманул, значит. Всех обманул. Ребят, тетю Полю, а заодно и меня.

— Я никого не обманывал. Не хотел обманывать. Я не знал, что может так получиться. Раньше никогда сам в лесу не был, а тут вы компас дали… Если бы вы только знали, что такое лес! — с жаром воскликнул Павлик.

— Ладно. Оставим это. Давай лучше подумаем, что дальше делать.

После выговора от дяди Миши звездочка снова собиралась регулярно. Каждый день после обеда ходили на речку, купались и загорали, а потом собирались на веранде у Тани, где у нее была небольшая библиотечка.

Читал Павлик. Иногда приходили взрослые и ребята просили их почитать.

У каждого были свои любимые книжки. Таня, например, любила «Валерку председателя» и «Президента Каменного острова» Вильяма Козлова. Валерка, Павлик и Вовка — рассказы Виктора Голявкина.

Но были книжки, которые охотно слушали все.

Это русские народные сказки, лесные сказки Бианки, рассказы Сладкова, Носова, Житкова.

Сегодня, после того как закончила читать и ушла домой тетя Поля, Павлик сказал:

— А теперь, ребята, будем делать, как договорились. Пусть каждый расскажет, что он делал в последнее время и что произошло на участке, который мы за ним закрепили.

Встал и скомандовал:

— Звездочка, становись!

Все вскочили и построились в шеренгу. Справа самая высокая Таня, потом Валерик, за ним Вовка и Оля. У каждого грудь колесом.

— Рассказывайте, — предложил Павлик.

— Я рвала траву кроликам, чистила их клетки, носила воду, мыла посуду и помогала маме на огороде. У нас ничего не случилось.

— У нас тоже все в порядке, ты же сам знаешь, — сказала Оля. — Я работала, ела все, занималась с Тузиком и не баловалась.

— А у нас не все, — выкрикнул Вовка, — сначала было в порядке, а вчера нет. Ночью кто-то полгрядки редиски вырвал. Мы еще сами ее не ели. Дедушка хотел, чтобы она немножко подросла…

— Садитесь, ребята, — сказал Павлик, — займемся делом.

— Полезным? — спросила Оля.

— Да, да. Полезным. Только не повторяй ты, пожалуйста, все время это слово.

— А когда сам без конца говоришь «понимаешь», так тебе можно.

— Ночью на участке Валерика, — продолжил Павлик, — опять были воры. Они могут забраться и на другие огороды, надо их как-то поймать…

— А если они большие? — спросила Оля.

— С большими нам не справиться, — вздохнул Павлик, — но надо бы хотя узнать, кто они, и рассказать дяде Мише или Василию Михайловичу.

— Надо ночью установить дежурство, — предложила Таня.

— Нас дедушка на ночь не пустит, — сказал Валерик.

— Меня тоже, — вздохнула Оля.

— Молчала бы ты, сторожиха, — поддел ее Вовка, — вот если бы собаку привязать на огороде. Давайте Тузика.

— Ты, Боцман, чужими собаками не распоряжайся. Своего Уголька привяжи, — не выдержала Оля.

— Кто боцман? Кто? А ну повтори, — кинулся к Оле Вовка.

— Не шуми, Вовка. Разве Тузик собака? Он же первый убежит, если увидит чужого, — успокоил его Валерик.

— Собака здесь не поможет. Пусть она хоть всю ночь лает, а кто приходил, она же не скажет, — помирил всех Павлик. — Здесь надо придумать что-нибудь другое.

Ночью Павлик проснулся и начал прислушиваться к каким-то странным звукам, разбудившим его. За окном кто-то плакал. Сначала звук доносился тихо, как вой ветра за стеклами окон, но потом все громче и громче. Павлику стало не по себе. Наконец плач стал таким громким, что в соседней комнате зашевелилась тетя Поля.

— Что там на улице? — спросила она. — Кто там воет? Павлик! Ты спишь?

— Проснулся, тетя.

— Одевайся. Пойдем отвяжем это горе. Кто же это ухитрился привязать на огороде Тузика? А ты, стрекоза, зачем встала? Лежи! — крикнула она на Олю.

Хотя белые ночи кончились, но было светло. Росы не было. Тузик, услышав шаги, заскулил еще сильнее.

— Идем, идем, пискля несчастная! Тоже мне неженка! Ночи не смог отдежурить, а еще собакой называешься, — отчитывала его тетя Поля. — Да стой же ты, морока, на месте!

Но Тузик прыгал от радости, стараясь лизнуть ее в лицо.