Ирвинг Гофман - Ритуал взаимодействия

Подчеркивая важность разговорного взаимодействия, Гофман утверждает, что общение между разными людьми в разных ситуациях является необходимым условием функционирования общества.

Глава «Психические симптомы и публичный порядок» была впервые опубликована в 1964 г. В ней доказывается неопределенность и расплывчатость существующих критериев для выделения психических заболеваний в случаях, когда пациенты нарушают принятые в обществе правила поведения и взаимодействия лицом к лицу. В связи с этим Гофман пытается определить структуру взаимодействия лицом к лицу и соответствующие правила поведения в таком взаимодействии. Он, в частности, выделяет три основные единицы непосредственного взаимодействия: социальный случай, собрание двух или более человек, находящихся в непосредственном присутствии друг друга, социальную ситуацию. Он также выделяет сфокусированное и несфокусированное взаимодействие. По мнению Гофмана, правила поведения в присутствии других людей упорядочивают лингвистическую коммуникацию и являются руководящим принципом социальной организации.

Последний и самый большой раздел книги носит название «Где находится действие». Он был написан в 1967 г. специально для данной книги. Одно из назначений понятия «действие (action)» в английском языке — это добровольный рискованный поступок. Вся статья посвящена исследованию именно такого рода действий, в ней очень тщательно анализируются различные их аспекты: структура и динамика, вероятность выигрыша и проигрыша, фатальность, азартные практические игры в широком смысле, включая самые различные виды деятельности, связанные с риском, формы защиты от последствий риска, психологические особенности рискующих индивидов, внешне организованные условия, предрасполагающие к рискованным действиям. С этой точки зрения подробно, с привлечением многочисленных примеров, рассматривается организация работы казино. Большое внимание уделяется психологическим особенностям людей, склонных к рискованным действиям в экстремальных ситуациях, и особенно к проявлениям ими характера, анализу рискованных действий как состязанию характеров.

Подобно тому как нарушения неписаных правил межличностного взаимодействия пациентами психиатрических клиник помогают вычленить и понять природу этих правил в норме, так и изучение особенностей поведения человека в экстремальных ситуациях, по мнению Гофмана, дает возможность исследователю осознать поведение и характер человека в повседневном взаимодействии.

В заключение хочется подчеркнуть, что Эрвин Гофман — необыкновенно эрудированный и весьма неординарный исследователь, как в постановке проблем, так и в выборе способов их анализа. Его исследования зачастую носят междисциплинарный характер. Работы Гофмана приобрели всемирную известность и оказали заметное влияние на развитие современного символического интеракционизма и феноменологической социологии.

Изучение взаимодействия людей лицом к лицу в естественных условиях еще не имеет адекватного названия. Более того, остаются неясными аналитические границы этой области исследований. Приблизительно она задается короткой продолжительностью взаимодействия, его ограниченностью в пространстве и ограниченностью теми событиями, которые, если уж начались, должны продолжаться до полного завершения. Все это тесно связано с ритуальными способностями людей и с эгоцентрическими формами территориальности.

Однако предмет изучения все же можно определить: это класс событий, происходящих во время взаимного физического присутствия и благодаря ему. Основным поведенческим материалом здесь служат взгляды, жесты, позы и словесные высказывания, которые люди непрерывно вольно или невольно вносят в ситуацию. Это внешние знаки ориентации действия и вовлеченности — состояний души и тела, обычно не исследуемых в их соотношении с социальной организацией.

Тщательное систематическое изучение таких «малых эпизодов поведения» стало развиваться под впечатлением успехов современных исследований в области зоопсихологии и языка при поддержке исследований взаимодействия в «малых группах» и разных видов психотерапии.

Одной из целей работы с этими данными является описание строящихся из них естественных единиц взаимодействия, начиная с мельчайших (например, мимолетной гримасы, которой человек выражает свое отношение к происходящему) и заканчивая такими случаями, как многодневная конференция — этот мастодонт взаимодействия, который близок к пределу того, что может быть названо социальной ситуацией. Второй целью является раскрытие нормативного порядка, преобладающего внутри этих единиц и в отношениях между ними, то есть порядка поведения, обнаруживающегося во всех местах обитания людей, будь то публичные, полупубличные или частные, как в рамках организованной социальной ситуации, так и в более скучных рамках чисто рутинных социальных условий [6] Я сделал попытку продвинуться в этих направлениях в книге «Behavior in Public Places» (N.Y.: The Free Press of Glencoe, 1966). . Можно продвинуться в достижении обеих этих целей с основательным применением методов этнографии: необходимо выявить бесчисленные формы и естественные последовательности поведения, возникающие всякий раз, когда только люди оказываются в непосредственном присутствии друг друга. И нам надо увидеть эти события как своеобразный предмет изучения, аналитически отличный от соседних предметных областей, например, социальных взаимоотношений, малых социальных групп, коммуникативных систем и стратегического взаимодействия.

В центре внимания этой книги — социология случаев. Тема социальной организации остается ведущей, но это особая организация соединения людей при непосредственных контактах и вырастающие из него кратковременные события взаимодействия. Речь идет о некой нормативно устойчивой структуре, «общественном собрании», но это подвижное образование, неизбежно недолговечное, возникающее при появлении действующих лиц и умирающее при их уходе.

Первые пять статей в этой книге идут в порядке их первоначальной публикации с небольшими редакционными изменениями; шестая статья, занимающая почти половину книги, публикуется впервые. Боюсь, на первый взгляд они мало связаны, но в их центре находится одна общая проблема, которая сохраняет интерес для этнографа и так или иначе всегда должна учитываться.

Я полагаю, что истинный предмет при изучении взаимодействия — не индивид и его психология, а скорее синтаксические отношения между поступками людей, находящихся в непосредственном присутствии друг друга. Тем не менее, так как именно действующие индивиды (акторы) поставляют первичные материалы для взаимодействия, всегда уместно задать вопрос, какими общими свойствами должны обладать эти индивиды, чтобы от них можно было ждать этого. Из какой минимальной модели свойств актора должны мы исходить, чтобы наполнить его жизнью, окружить ближними и добиться упорядоченности в картине его поведения? Какова требуемая модель, если, отталкиваясь от нее, исследователь должен предвосхитить направления, на которых индивид в качестве участника взаимодействия может быть эффективен или потерпит крах? Именно об этом — все статьи, включенные в данную книгу. Психология, конечно, неизбежно присутствует, но в усеченном и ограниченном виде, лишь сопровождая социологическое изучение разговоров, соревнований, банкетов, судебных заседаний и бесцельных шатаний по улицам.