Георгий Почепцов - Виртуальные войны. Фейки

Роль Трикстера играет и Буратино А. Толстого. М. Липовецкий пишет об этом: «Тень мифологического трикстера-медитатора, возникающая за плечами Буратино, и придает ему архетипический статус в советской и постсоветской культурах. Семантика этого архетипа значительно шире толстовской утопии свободной марионетки. Буратино оказывается одним из ярчайших примеров медиаторов между советским и несоветским, официальным и неофициальным дискурсами. Но это как раз характерно практически для всех персонажей, обретших архетипический статус, будь то Чапаев или Штирлиц, — характерно и то, что все они так или иначе наделяются чертами трикстера. От этих героев Буратино отличает онтологическая чистота трикстерства — он абсолютный озорник, проказник, нарушитель конвенций, хулиган, наслаждающийся самой игрой превыше ее результатов. Он наиболее безыдейный персонаж советской культуры, никак не связанный ни с какими социальными или идеологическими моделями» [439] Липовецкий М. Утопия свободной марионетки, или как сделан архетип (Перечитывая «Золотой ключик» А.Н. Толстого) // magazines.russ.ru/nlo/2003/60/lipov.html . .

Простые детские сказки оказываются не такими и простыми. Мы — рабы тех моделей мира, которые вкладывают в наши головы. А когда такая модель мира уже есть у нас в голове, мы рассматриваем ее как самую естественную, поэтому любые другие модели откидываем как недостоверные.

Как видим, тексты создают и хранят инструкции по новому поведению, поэтому в них и видят как опасную, так и положительную роль [440] Pombo R.F. How one hundred years of solitude redefined Latin America // www.bbc.com/culture/story/20180524-one-hundred-years-of-solitude-redefining-latin-america . [441] Морякова М. Книги опасны? // ne-text.ru/2018/04/02/ . . Погружение в виртуальный мир заставляет читателя или зрителя неосознанно перенимать новые правила, поскольку происходит его ассоциация с героем, и элементы его мышления переходят в чужие головы.

Еще одним примером управления будущим поведением является управление прошлым. Сквозь трансформацию прошлого создаются и обосновываются правила поведения в настоящем. Это известное направление, именуемое изобретением традиций, связано с именем британского историка-марксиста Э. Хобсбаума [442] The Invention of Tradition. Ed. by E. Hobsbawm, T. Ranger. — Cambridge etc., 2000. . Как оказалось, например, шотландская юбка-килт является таким современным изобретением, искусственно вписанным в прошлое, чтобы отделиться от английских культурных традиций. Танец сиртаки был придуман для фильма «Грек Зорба». Таким же феноменом является придуманная история, которая через определенные промежутки времени начинает трактоваться как фактическая.

Хобсбаум говорит о феномене изобретения традиций, что они встречаются чаще, когда происходит быстрая трансформация общества, нарушаются социальные модели, для которых были созданы старые традиции. Новое поведение начинают выводить из придуманных традиций, таких же новых, как и само программируемое поведение.

Сегодняшний мир переходит на другие скорости жизни, требует других способов принятия решений. Новые поведенческие роли все время прорываются наружу. Ни общества, ни государства уже не могут выполнять ту роль сдерживающего начала, которая всегда была им свойственна. Старые механизмы поломаны, а новых — нет. И создается ощущение, что их уже и не будет.

Гибридная война строится на управлении человеческим сознанием, в результате чего мы видим маркеры, которые предопределяют наше понимание того, что происходит. Не с точки зрения реальности, а с позиции того, кто управляет нашим восприятием. Эти маркеры не позволяют нам выходить за пределы проектируемого восприятия. Мы видим только то, что должны увидеть, и не видим того, чего увидеть не должны. Поэтому главным инструментом становится когнитивное воздействие, а сама гибридная война — когнитивной войной в нашем ментальном пространстве.

Когнитивные атаки направлены на трансформацию понимания и реинтерпретацию ситуации в индивидуальном и массовом сознании.

Одновременно используется эмоциональный стресс для отключения рационального мышления объекта воздействия. Например, в российско-украинской войне отображаемые действия были практически те же на экранах украинского, российского и международного телевидения, но в информационном и виртуальном пространствах они получали разные интерпретации, что вело к разным выводам.

Мы описывали когнитивный характер этой войны достаточно давно [443] Pocheptsov G. The first cognitive war in the world (Ukraine, Crimea, Russia) // www.academia.edu/10057232/FIRST_COGNITIVE_WAR . . Это когнитивный инструментарий, поскольку основные действия, особенно на начальных этапах, происходят в информационном и виртуальном пространствах. Россия должна была сделать из Украины врага, чтобы оправдать свои действия, что является обычной предпосылкой войны.

Гибридная война становится все более обычным вариантом поведения на международной арене. Н. Шедлоу пишет: «Китайский, русский и иранский режимы активно продвигают свои долговременный цели с помощью сетей партнеров, суррогатов и прокси-сил» [444] Schadlow N. Competitive engagement: upgrading America’s influence // smallwarsjournal.com/jrnl/art/competitive-engagement-upgrading-america%E2%80%99s-influence . . Все это оказывается возможным, поскольку, как подчеркивал Ф. Хоффман, гибридная война характеризуется стиранием границ войны и мира [445] Hoffman F.G. Conflict in 21st century: the rise of hybrid wars // www.potomacinstitute.org/images/stories/publications/potomac_hybridwar_0108.pdf . . Хоффман также называет такие войны — сложными или составными (compound wars), поскольку в них присутствуют элементы традиционных и нетрадиционных войн. В то же самое время, выступая в роли агрессора, Россия обвиняет США в использовании инструментария гибридной войны [446] Ивашов Л. Гибридные войны // izborsk-club.ru/14997 . [447] Бартош А. России не избежать гибридных войн // nvo.ng.ru/concepts/2018-03-09/1_987_hybridwar.html . .

В любом варианте войны, и особенно в случае гибридной войны, есть необходимость программировать и прогнозировать действия противника как реакцию на свои действия. Гибридная война не только прогнозирует, но и подталкивает противника к нужному поведению и пониманию происходящего.

Гибридная война строится на создании замедленного реагирования противника, чтобы выиграть время и достичь поставленных целей без явного применения силы. Реально это диффузная война по множеству направлений одновременно, в рамках которой мягкая сила принимает более серьезный характер. Обычная мягкая сила не имеет кратковременных целей, здесь же они налицо. Например, концепт «Русский мир», являясь чистой воды мягкой силой долговременного порядка, в случае Украины стал военным предлогом для российской интервенции, поскольку превратился в идею вооруженной защиты русскоговорящих, даже без их желания, превращая войну, с точки зрения подачи ее миру Россией, справедливой.