Дэвид Харви - Социальная справедливость и город

Любая общая стратегия работы с городскими системами должна содержать и сочетать программы действий, разработанные с целью изменения пространственной формы города (под чем мы понимаем расположение объектов, таких как жилые дома, производственные здания, транспортные линии и т. п.), с программами, нацеленными на социальный процесс, происходящий в городе (т. е. социальные структуры и виды деятельности, связывающие людей между собой, организации с их членами, рабочие места с работниками, уязвимые группы со службами социальной поддержки и пр.). В идеале, мы должны гармонизировать эти программы для достижения некоторой согласованной (когерентной) социальной цели. Пока мы не обладаем такими возможностями. В первой главе я попытался очертить стоящие перед нами трудности. Они возникают частично из-за внутренней сложности самой городской системы, частично — из-за нашего традиционного и достаточно близорукого дисциплинарного подхода к системе, который нуждается в срочной междисциплинарной интеграции, а также вследствие серьезных методологических и философских проблем, стоящих на пути полного слияния пространственной формы и социального процесса в контексте анализа городской системы. Когда же дело доходит до формирования стратегий и политик, к проблеме добавляется еще одно измерение, а именно прояснение смысла фразы «когерентная социальная цель».

В общем и целом социальный планировщик и прогнозист склонен уходить от этого последнего вопроса, потому что он включает ряд социальных, политических и этических суждений, по поводу которых чрезвычайно сложно достичь общего согласия. Тревога, вызываемая всего лишь уклонением от решения данного вопроса, вызвана тем, что эти суждения неизбежно будут имплицитно определять решение, хотим мы этого или нет. Если, например, мы предсказываем на основе нашего знания и трендов распределение населения в будущем, модели потребления, спрос на путешествия (по видам) и т. п. и соответственно размещаем наши инвестиции, мы тем самым предполагаем, что эти будущие условия нами принимаются. Пока инвестиции остаются прибыльными, мы должны брать на себя ответственность за эти самые предсказанные условия. Феноменальный рост автомобильного транспорта в США может частично объясняться политикой приоритетного инвестирования в строительство автострад, а не в поддержку другого вида транспорта. Планировщик, таким образом, тесно связан с социальными процессами, вызывающими изменения, поскольку большинство опубликованных планов если и не являются в чистом виде самоисполняющимися пророчествами, то почти неизбежно оказывают влияние на ход событий (хотя и не всегда в том направлении, в котором предполагалось). Поэтому совершенно невозможно найти «объективный» инструмент для оценки успеха или провала плана, поскольку этот инструмент требует от нас определиться со своими этическими стандартами и социальными предпочтениями. Например, «правильно» ли уделять такое внимание частным автомобилям? Кто теряет и кто приобретает в результате такой постановки вопроса? Есть целый ряд вопросов, с которыми нам придется столкнуться. О чем нам это говорит? — О том, что нам остро необходима общепринятая и исчерпывающая функция общественного благосостояния, ориентируясь на которую мы будем оценивать политические решения и их результаты. Вряд ли в ближайшем и даже в отдаленном будущем нам удастся сформулировать такую принятую всеми функцию общественного благосостояния для городской системы. Это затруднение (которое большинство из нас склонно игнорировать в надежде, что оно как-то само собой разрешится), однако, не должно отвлекать нашего внимания от механизмов, которые связывают решения (частные или общественные) о размещении таких объектов, как транспортные сети, индустриальные зоны, общественные службы, жилые кварталы и т. п., с их неизбежными эффектами распределения реальных доходов различных групп населения. Эти дистрибутивные эффекты чрезвычайно важны. Пока они еще плохо изучены и механизмы, связывающие размещение и распределение, не прояснены. Есть, конечно, причины чураться такого рода исследований. Когда прояснится, кто же теряет и кто приобретает и как много от конкретного решения о размещении, мы неминуемо окажемся перед еще более трудноразрешимым вопросом относительно реализации этого решения. Простая философия в духе «чего глаз не видит, о том сердце не болит» едва ли может быть приемлемой для этичного в профессиональном плане планировщика. Поэтому дальнейшее мое изложение будет сфокусировано на механизмах, которые могут перераспределять доходы городского населения. Этот вопрос, конечно, уже поднимался несколькими авторами в последние годы (наиболее основательные работы — Thomson, 1965 и Netzer, 1968). Я попробую оценить влияние определенных «скрытых механизмов» перераспределения, которые обычно замалчиваются в силу нашей неспособности анализировать систему, демонстрирующую взаимозависимость социальных и пространственных переменных.

Большая часть социальной политики явно стремится сохранить существующее распределение доходов внутри социальной системы или перераспределить доход различных социальных групп общества. Общепринято считать, что некоторое перераспределение должно происходить, так как среди населения всегда есть те, кто не может сам дотянуть до принятых стандартов жизни либо просто из-за невезения, либо из-за ошибочных решений, возраста или плохого здоровья. Сколько именно дохода должно перераспределяться — это, безусловно, этический вопрос, на который разные общества отвечали по-разному в разные времена, и это основное моральное решение, которое должно быть принято при разработке социальной политики в городской системе. Если мы собираемся достичь заданного перераспределения доходов, мы должны очень ясно представлять себе в первую очередь механизмы, порождающие неравенство в доходах, поскольку предполагается, что, контролируя и манипулируя этими механизмами, мы сможем достичь наших целей. Необязательно выражать предпочтения той или иной модели распределения доходов, чтобы изучить эти механизмы, но из моего дальнейшего изложения, вероятно, станет понятно, что я выступаю за гораздо более эгалитарную социальную структуру, чем существующие на данный момент в американской или британской городской системе. Кажется, что «скрытые механизмы» перераспределения дохода в сложной городской системе обычно скорее увеличивают неравенство, чем уменьшают его. Это имеет очевидные последствия для социальной политики, в которой при корректировке общего направления скрытого перераспределения возникает необходимость применять политику «перегиба» в прямом перераспределении. Другая возможность — это, конечно, стремиться к контролю или использованию скрытых механизмов для перераспределения, и я укажу способы, которыми этого можно достичь. Эти «отступления» о моих предпочтениях в сфере социальной политики не должны при этом мешать моему непосредственному анализу механизмов контроля перераспределения дохода.