Виктор Смирнов - Гражданственность и гражданское общество

Из этого очевидно, что дискурсивное поле категории гражданственности достаточно широко. Однако и социологические подходы, в противовес вышеуказанным, чрезмерно расширяют содержание понятия, в конечном счете уравнивая гражданственность с совокупностью качеств, присущих нормативному типу личности, понимая под гражданственностью полную и максимально «правильную» социализированность человека.

То есть, вместо того чтобы исследовать гражданственность как одно из качеств нормативного типа личности, под гражданственностью понимают нормативный тип личности во всей совокупности его качеств. В связи с этим понятие гражданственности теряет научную определенность, конкретность, приобретая аморфный, неоперационализиру-емый характер.

Гражданственность, как правило, рассматривается в литературе как качество личности, нравственная позиция, характеристика отношения к государству и обществу. С социологической точки зрения подобное качество личности можно рассматривать как совокупность определенных, ценностно обусловленных социальных нормативов поведения, закрепленных в культуре и осваиваемых в процессе социализации. Как правило, представления о тех или иных качествах личности наиболее полно артикулируются в описании героев и антигероев в произведениях народного творчества, в литературе, в кино и т. п. Белорусский социолог Е. М. Бабосов понимает под гражданственностью только личностное качество, определяя ее как «понятие, означающее формирование в сознании и реализацию в поведении человека гражданских чувств и моральных качеств, воплощенных в его способности и готовности выполнять функции гражданина, заботящегося о благе своего Отечества. Она предполагает активную и целенаправленную включенность личности в политическую жизнь общества…» [13, с. 12]. С точки зрения ролевой теории можно сказать, что речь идет об усвоении в процессе социализации определенных ролевых моделей, норм и ценностей, способствующих активной включенности гражданина в политическую жизнь общества, и не просто способствующих, но обусловливающих возможность выполнять функции гражданина. Но если существуют общепризнанные ролевые модели, нормы и ценности, обусловливающие определенные способы деятельности, следовательно, существует определенный социальный институт или институты, в структуре которых эти ролевые модели, нормы, ценности находятся.

Это означает, что самоорганизация граждан, их гражданская активность на благо общества обладает не только свойством спонтанности. Она происходит не хаотично, а в определенных, традиционно и культурно-обусловленных формах, в соответствии с определенными ролями и в рамках специфических социальных институтов, регулирующих эту область человеческой деятельности. В этом смысле высокие гражданские качества — это максимально высокий уровень усвоения и исполнения гражданином названных ролевых моделей, а возможность граждан проявлять гражданственность напрямую связана с состоянием социальных институтов, организующих гражданскую деятельность. В этом отношении данные социальные институты можно назвать социальным институтом гражданственности в отличие от гражданственности как личностного качества.

Описание значимого для общества ролевого поведения как средства социализации его членов обычно для всех известных обществ является важной составляющей произведений художественного творчества. Например, описание действий и речей героев древнегреческого эпоса «Илиада», с данной точки зрения, — скрупулезное и разностороннее описание определенных, социально значимых в древнегреческом обществе ролей. Ровно так же описываются социально значимые роли в произведениях героического эпоса других народов, в современном театре и кино. Это значит, что описание той или иной социально значимой роли одновременно является и описанием соответствующего социального института, ибо не существует ролей без социального института, элементом которого эти роли являются.

Именно поэтому заключающиеся в древних эпосах и иных литературных произведениях описания социальных ролей позволяют вскрыть содержание значимых социальных институтов тех эпох. Таким образом, если признать, что гражданственность есть качество нормативного типа личности нашего общества, художественное описание которого дает нам и литература XIX–XX вв., то в социологическом ракурсе можно трактовать ее как поведенческий норматив, социальную роль, которым соответствует социальный институт, нормы и ролевые модели которого определяют феномен гражданственности.

В связи с этим встает вопрос, только ли по отношению к древним, неизвестным и малопонятным для нас обществам актуальна подобная исследовательская методика, основанная на взаимообусловленности институтов и институциональных ролей, и которой уже давно интуитивно пользуются историки и культурологи при анализе литературных текстов? Или в отношении современного общества она «не работает»? Все ли социальные институты, существующие в современном обществе, выявлены, артикулированы и категориально осмыслены?

Чтобы разобраться в этих проблемах, обратимся к понятию «социальный институт». Э. Дюркгейм обратил внимание на функциональный аспект социальных институтов. По мнению Н. Смелзера, «институтом называется совокупность ролей и статусов, предназначенная для удовлетворения определенной социальной потребности» [210], а Дж. Мид и за ним П. Бергер и Т. Лукман полагают, что институты представляют собой, прежде всего, типичные реакции индивидов на типичные ситуации. Глубоко проанализировал социальные институты Т. Парсонс, определяя институты как надличностные образования, образующие макроструктуру общества и находящиеся между собой в определенных отношениях субординации. Мы же в трактовке социального института используем нормативно-ролевой подход в отличие от субстанционального (структурно-организационного), сводящего социальные институты к организационно-оформленным устойчивым структурам (ведомства, учреждения и т. п.). Нормативно-ролевой подход рассматривает институты как совокупность норм, правил, ролей, регламентирующих деятельность людей, и на этом основании легализирующих ее (деятельность) как институциональную, правомерную и социально значимую. Они характеризуются взаимно принудительными ролевыми ожиданиями в соответствии с заданными образцами.

Как правило, социальные институты подразделяют на формальные и неформальные. По мнению Ф. Фукуямы, «… первые могут быть введены, отменены, изменены росчерком пера. Это типичный манипулируемый объект публичной политики. Напротив, неформальные институты отражают глубоко укоренившуюся социальную практику, которую трудно изменить и на которую трудно повлиять» [29, с. 127]. Формальные социальные институты имеют организацию, закрепленную в законах, уставах, иных нормативных актах, в то время как неформальные существуют без формализации ролей и статусов и строятся на основе неписаных норм. К первым относятся такие институты, как законодательная власть, правоохранительные органы, банковская система и т. д. М. Вебер, описывая условия ин-ституциализации общественных отношений на примере института капитализма и понимая под такими условиями легитимацию троякого рода, в том числе и со стороны правовых норм, ставил акцент на институтах именно такого, формального типа. Ко вторым можно отнести «дедовщину» в армии, молодежные неформальные объединения, вроде рокеров или эмо, антиобщественный институт организованной преступности и др. Эти институты не имеют формальной организации, однако в определенном смысле они даже более устойчивы, чем формальные институты. Их нельзя «отменить» указом и иным правовым актом. При этом неформальные социальные институты, известные нам, как минимум артикулированы. О них говорят, обсуждают, изучают, в том числе и социологическими методами.