Энтони Гидденс - Социология. 2-е изд.

«Электронная экономика» — это еще один фактор, обусловивший процесс экономической глобализации. Банки, корпорации, менеджеры инвестиционных фондов и частные инвесторы могут теперь перемещать свои средства по всему миру простым щелчком мыши. Однако эта возможность мгновенной переброски «электронных денег» сопряжена с известным риском. Перемещение огромных капиталов может дестабилизировать экономики, вызывая международные финансовые кризисы наподобие того, что случился в 1998 г. с азиатскими «тиграми», нанес ущерб российской экономике и распространился еще дальше. По мере того как мировая экономика становится все более интегрированной, финансовые катастрофы в одной части света оказываются способны пошатнуть экономику страны, совершенно к ним непричастной.

Политические, экономические, социальные и технологические факторы, о которых было рассказано выше, действуя одновременно, приводят к возникновению феномена, не имеющего в прошлом аналогов по размаху и интенсивности проявлений. Глобализация имеет многочисленные и далеко идущие последствия, о которых мы еще узнаем в этой главе. Но сначала давайте посмотрим, какие мнения по поводу этого явления сложились у людей за последние годы.

С недавнего времени глобализация стала предметом бурной полемики. Многие признают, что вокруг происходят существенные изменения, но вопрос о том, насколько правомерно объяснять их «глобализацией», пока остается открытым. И не удивительно: будучи по природе своей непредсказуемым и «турбулентным» процессом, глобализация рассматривается и трактуется наблюдателями существенно различным образом. Дэвид Хелд и его коллеги исследовали эти противоречия и разделили участников дискуссий на три категории, соответственно их взглядам, а именно: на скептиков, гиперглобалистов и сторонников «трансформационной теории» ( Held et al. 1999). Характерные черты этих трех тенденций, проявляющиеся в спорах о глобализации, представлены в табл. 3.2.

Некоторые философы полагают, что сама идея глобализации оказалась слишком «переоцененной», и что ничего принципиально нового, о чем стоило бы столько говорить, в этом процессе нет. Такие «скептики» считают, что современные уровни экономической взаимозависимости не являются чем-то невиданным. Указывая на статистику международной торговли и инвестиций XIX в., они утверждают, что нынешняя глобализация отличается от той лишь интенсивностью взаимодействия между нациями.

Скептики допускают, что сейчас связь между странами носит более ярковыраженный характер, чем в прошлом, однако степень интегрированности экономики, на их взгляд, и по сей день не является достаточной, чтобы говорить о подлинной ее глобализации. Основное их возражение заключается в том, что подавляющий объем торговли приходится сегодня на три региона — европейский, азиатско-тихоокеанский и североамериканский. Страны ЕС, например, ведут торговлю преимущественно между собой. То же самое верно и в отношении остальных групп, а следовательно, лишает правомерности понятие единой глобальной экономики ( Hirst 1997).

Таблица 3.2

Концепции глобализации: три направления

Источник: Adapted from Held D. et al. Global Transformations. Polity, 1999. P. 10.

Многие скептики особо обращают внимание на процессы «регионализации» внутри мировой экономики, такие как, например, возникновение крупных финансовых и торговых блоков. В понимании скептиков наличие подобных блоков может служить свидетельством того, что мировая экономика стала скорее уж менее , а не более интегрированной ( Boyer and Drache 1996; Hirst and Thompson 1999). В сравнении со структурой торговли, доминирующей в XIX в., нынешняя экономика, как утверждают скептики, утратила географическую глобальность, вместо которой мы видим лишь отдельные участки ее повышенной активности.

Скептики не принимают точку зрения, высказываемую теми же гиперглобалистами (см. ниже), согласно которой процесс глобализации существенно подрывает положение национальных правительств, способствуя созданию такого мирового порядка, в котором они будут играть второстепенные роли. Напротив, говорят они, именно национальные правительства будут по-прежнему в центре событий, поскольку именно им придется регулировать и координировать экономическую деятельность. Очевидно, например, что как раз правительства выступают инициаторами многих торговых соглашений и политических решений об экономической либерализации.

Это направление занимает позицию, полностью противоположную той, которой придерживаются скептики: согласно ей, глобализация — это совершенно реальное явление, проявляющееся практически повсеместно. Она рассматривается как процесс, для которого не существует государственных границ. Глобализация дает рождение новому мировому порядку, вторгающемуся в нашу жизнь под мощным напором международной торговли и производства. Один из наиболее известных гиперглобалистов, японский писатель Кениши Омае, рассматривает глобализацию как путь к «миру без границ», миру, в котором рыночные силы имеют большую власть, чем национальные правительства ( Kenichi Ohmae 1990, 1995).

Анализ глобализации, проводимый гиперглобалистами, в основе своей делает акцент на изменяющиеся роли нации. В частности, утверждается, что отдельные страны уже не в состоянии контролировать свою экономику по причине значительного роста объемов мировой торговли. Национальные правительства и входящие в них политики все больше утрачивают контроль над явлениями международных масштабов, такими как нестабильность финансовых рынков или загрязнение окружающей среды. Граждане, видя неспособность властей справиться в подобными проблемами, неизбежно теряют веру в эффективность существующей системы управления. Некоторые гиперглобалисты полагают, что правительства испытывают еще и дополнительное давление сверху, со стороны новых региональных и международных институтов власти — ЕС, ВТО и ряда других.

Взятые вместе, эти сдвиги в глазах гиперглобалистов являются свидетельством того, что «век глобализации», когда национальные правительства утратят свою значимость и влияние, уже не за горами ( Albrow 1996).

Представители этого направления занимают более умеренную позицию. Они считают глобализацию главной движущей силой целого спектра перемен, которые происходят в современном обществе. Согласно их воззрениям, старый мировой порядок трансформируется, хотя многое из его наследия остается в силе. Правительства, например, по-прежнему сохраняют значительный объем власти, несмотря на рост глобальной взаимозависимости в мире. Эти преобразования затрагивают не только экономику, но и политику, культуру и частную жизнь каждого. Приверженцы трансформационной теории полагают, что нынешний уровень развития глобализации позволяет отчасти стереть различия между «внутренним» и «внешним», «международным» и «местным». Пытаясь приспособиться к этому новому порядку, сообщества, институты и отдельные граждане оказываются вынуждены ориентироваться по ситуации там, где время «перетряхнуло» отжившие структуры.