Юрий Пахомов - Макрохристианский мир в эпоху глобализации

При естественном сходстве американцев со своими европейскими братьями по крови говорить о полном цивилизационном единстве и сегодня можно с определенной натяжкой. Пожалуй, главный элемент, определяющий расхождение, берет свои истоки в практически изначальной уверенности отцов–основателей США в том, что новое государство призвано выполнить некую всемирную миссию на ниве демократизации. Фактически завершив экспансионистский этап формирования Соединенных Штатов к середине 1840‑х гг., высшие эшелоны власти этой страны с помощью ученых приступают к разработке устойчивой доктрины миссионерства в масштабах, выходящих за пределы Северной Америки. Во время президентства Джеймса Полка (1845–1849) доминирование доктрины Дж. Монро и изоляционистской стратегии сопровождается политическими разработками в духе американоцентризма. Впрочем, определенный намек содержится и в самом тексте указанной доктрины: «Политическая система союзных (европейских. — Е. К.) государств слишком отличается в этом плане (участие в войнах. — Е. К.) от существующей в Америке... мы обязаны провозгласить, что будем считать опасной для наших мира и безопасности любую попытку с их стороны распространить свою систему на какую-то часть этого полушария» 23 23 The United States and Latin America in the 1990s. Beyond the Cold War. — Chapel Hill and London. — 1992. — P. 4–5. .

Соответствующая доктрина американской особенности получила название «Manifest destiny». Такие формулировки и комбинации слов «явное» или «Божественное» «предназначение» встречались и до президента Дж. Полка. Однако если во времена Джефферсона — Адамса существовала угроза ее отрицания изоляционистски настроенными массами, то к середине XIX в. уже существовал достаточный базис для создания определенной государственной доктрины, поддерживаемой обществом. Поставив в центр доктрины демократическую особенность США, американский исследователь Ф. Мерк в 1845 г. четко определил моральное различие между американцами и европейцами, внедрив в сферу политики такое представление: «Мы не отбираем у человека; совсем наоборот — мы даем человеку» 24 24 New York Morning News. — 1845. — October 13. .

Таким образом, теоретически отрицался традиционный европейский экспансионизм, состоящий в завоевании новых земель для эксплуатации живущих там людей. Внедрялся принцип американского экспансионизма, на уровне теоретических представлений предполагавший положительные последствия для народов, которых касался. Едва ли не идеальным средством воздействия здесь, несомненно, можно рассматривать американский федерализм, предоставлявший завоеванным штатам максимальные полномочия в осуществлении внутренней политики. При этом на самом деле реально исключалась возможность превращения США в империю европейского образца. Большинство последующих войн, проводимых американцами за пределами Северной и Центральной Америки, в какой-то мере подтверждало такой подход на практике. В конечном итоге, американцы с самого начала внешнеполитической деятельности своего государства были уверены в том, что везде, где они вмешиваются, делается это с целью «наведения демократического порядка», а не для завоевания новых территорий.

Более того, изначально еще в эпоху Т. Джефферсона, когда, скажем, были поглощены Вирджиния и Кентукки, четко реализовывались соответствующие положения Конституции. По крайней мере, формально окончательное решение о присоединении предоставлялось населению тех или иных регионов. Касалось это не только первых тринадцати штатов, вошедших в Федерацию сразу после событий 1776 г., но и новых штатов, входивших в нее впоследствии.

Именно в таком измерении изначально представлялась и отстаивалась доктрина явного предназначения. Под таким лозунгом, кстати, проводил свою кампанию упомянутый Дж. Полк в 1844 г., главным заданием в которой было территориальное расширение. «Наше явное предназначение, — писал известный политический обозреватель того времени Джон О’Салливан, — состоит в том, чтобы расселиться и завладеть целым континентом, который само Провидение предоставило нам для проведения великого эксперимента свободы и самоуправления на основе доверия» 25 25 Annexation // United States Magazine and Democratic Review. — 1845, July. — P. 5. .

Впервые понятие «явной предназначенности» в его нынешнем представлении использовал тот же Дж. О’Салливан, имея в виду экспансию свободы и демократии. Все же при этом в те времена четко определялись территориальные рамки, ограничивавшиеся Северной Америкой. Важно учитывать и другой аспект: с появлением доктрины явного предназначения она умело и качественно отстаивалась ее адептами. Сам Дж. О’Салливан, скажем, после завершения американо–испанской войны категорически отрицал ее захватнический характер, указывая, что ни один штат не стал частью США без волеизъявления населения. То же самое делал и Ф. Мерк. В практической политике это нашло отражение в договоренностях с Лондоном о том, что обе стороны отказываются от претензий на исключительное владение и управление каналом, а также колонизации стран близлежащего региона.

Понять и осознать особенность американского мировосприятия и его влияния на поведение США в мире помогает почти детская откровенность ученых этой страны, когда речь идет об оценке качеств представителей своей нации (nation–state). Один из них прямо называет определяющей их поведение «не идею, состоящую в том, что народ сам имеет право определять собственную судьбу, а убежденность в особых положительных качествах американского народа, отличных от известных в Европе и, тем более, в мировой истории» 26 26 Bell D. The End of American Exceptionalism // The Public Interest. — 1975. Fall. — P. 199. .

Первый президент этой страны Дж. Вашингтон в прощальном обращении к народу в 1796 г. определил мирные формы реализации американской демократической предназначенности на мировой арене примером народа, который «всегда руководствовался великой справедливостью и доброй волей» 27 27 Washington G. Farewell Address, 1796. In: A Compilation of the Messages and Papers of the President. — 1896–1899. — Vol. 1. — P. 221–223. .

По большому счету очень трудно отрицать положительный эффект такого американского влияния. Оно проявлялось всегда и не требует особых доказательств хотя бы потому, что американцы действительно способствовали тому, что многие государства мира ускорили процесс перехода от тоталитаризма и авторитаризма к демократическим политическим системам. Важным представляется и многолетний опыт невмешательства этого великого государства в большие войны, вступления в альянсы с целью мирного разрешения конфликтов, умелого и эффективного отстаивания национальных экономических интересов.

Впрочем, любая предопределенность оценок американского поведения и влияний в мире не позволяет выработать адекватные выводы. Скажем, благодаря именно настойчивым действиям американцев убедить человечество в приоритете прав человека, народам других стран и регионов действительно удалось достичь заметных успехов. Здесь важно видеть стремление к сочетанию собственного интереса с его преломлением на другие страны и общества. В этом смысле прав был американский дипломат, утверждавший, что американское руководство, способствуя демократизации других стран и обществ, исходит из того, что от этого во многом зависят «наши собственные свободы, наш собственный образ жизни, наша собственная демократическая форма правления» 28 28 Our Obligation of Leadership. Address by Assistant Secretary Braden // Department of State Bulletin. 1946. — Dec. 22. — P. 4. .