Юрий Пахомов - Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Однако такой прагматизм и такое верховенство национальных интересов часто объективно не позволяет Америке понимать и принимать во внимание особенности национального мировосприятия других наций и народов, вмешиваясь в их внутренние дела, диктуя свою волю, навязывая модели развития, не сочетающиеся с их традициями и желаниями. Всегда, к тому же, существует угроза того, что свое отношение к безопасности общества и человека они (американцы) предложат другим народам в такой форме, что «отказаться сложно, а применить невозможно». Показателен в этом отношении пример с попытками Соединенных Штатов способствовать модернизации советской политической системы.

Несмотря на большую популярность версии о том, что Советский Союз был развален Западом, прежде всего Соединенными Штатами (де–факто), администрация Дж. Буша–старшего, руководствуясь своим видением выгоды от распада этого государства для американских национальных интересов, не проявила ни малейшего желания способствовать распаду СССР. При этом Белый дом руководствовался идеей, состоящей в том, что такой распад нарушил бы статус–кво в международных отношениях. Таким образом была продемонстрирована декларативность тезиса о стратегической заинтересованности США в возвращении советскими республиками когда-то отобранной у них независимости.

Натолкнувшись на прогнозируемые большинством политологов непредсказуемые осложнения для США вследствие расчленения СССР, этот сценарий сразу же был отвергнут как опасный. На первое место выходит идея демократизации Советского Союза как целостной государственной структуры, лишенная, как показал последующий исторический опыт, оснований в силу заскорузлости коммунистической системы, которая не воспринимала и не выдерживала никаких политико–системных новшеств.

Система, построенная на иллюзии о коллективном начале человеческого мировосприятия, попросту не могла реформироваться. Ее, очевидно, необходимо было разрушить для того, чтобы начать этап адаптации к новым системным подходам. Это и пытался делать М. Горбачев при поддержке своего друга Дж. Буша–старшего. Но они не учли, что и само государство при этом не выдержит столкновения с реформой политической системы. Подтвердилась искусственность союза, созданного в 1922 г. на принципах т. наз. пролетарского интернационализма.

Как утверждал известный политолог И. Кристол, администрация Дж. Буша приняла взвешенное решение, строящееся на том, что национальным интересам США не соответствует кризис в отношениях с Москвой даже из–за притеснений советским руководством Прибалтийских республик, которые в Америке, безусловно, считались насильственно вовлеченными в состав СССР. Любая администрация США поступила бы таким же образом, уверен И. Кристол 29 29 Grand Bargain’ for Gorbachev is Grand Illusion // The Wall Street Journal. — 1991. — 24 May. . Более того, видя стратегический интерес США в обеспечении минимума вреда для американских интересов, администрация США ограничивалась риторическими обвинениями в адрес Москвы даже в случаях использования ею силовых методов подавления национально–освободительных движений.

Так что, декларируя готовность всячески поддерживать демократические процессы в других странах, американцы бывают крайне осторожны в случаях, когда могут быть нарушены их собственные благополучие и покой. Необходимо было нечто экстраординарное, чтобы Америка, условно говоря, «ощетинилась» надолго, фактически став на путь, ведущий к столкновению цивилизаций.

Сегодня в международной системе и международных отношениях меняется все, начиная от привычного набора государств, определяющих стратегию мирового развития, и завершая отказом ряда европейских гигантов (например, Германии и Франции) от некоторых своих традиционных полномочий в пользу т. наз. надгосударственных структур управления. От нашей способности понять суть изменений в мировой системе во многом зависит само выживание человечества. Но одного понимания недостаточно. Оно необходимо для того, чтобы выработать правильные оценки, подходы и. наконец, стратегии и решения.

Историзм в его традиционном представлении истории как источника понимания настоящего и средства прогнозирования в значительной мере утрачивает свою эффективность, когда речь заходит о нынешнем состоянии и перспективах Евро–Американской цивилизации. Поиск ответов на противоречивые вопросы современности в истории представляется очень многим исследователям ведущим на грань неопределенности и, соответственно, неправильных решений. Это, кстати, относится и к т. наз. европейскому выбору постсоветских государств. Понимаемый односторонне как путь к членству в европейских интеграционных институтах, благодаря чему якобы удастся решить существующие социально–экономические проблемы и гарантировать безопасность, этот выбор грешит множеством изъянов и тем самым сдерживает приближение к такому членству. Имеется в виду прежде всего построенный не на историзме, а на определенных идеологических иллюзиях т. наз. европеизм, скажем, украинцев как важнейшее условие признания нашей страны той политической Европой.

Исторический метод в наибольшей степени дезавуирует правильность такого подхода. История не дает нам достаточно веских оснований считать себя частью той самой политической Европы. Основания можно найти именно в современности, а именно в послевоенной европейской истории. Она же (история), в отличие от предыдущих эпох, построена на отказе от принципа национальной исключительности и восприятия государства как главного средства реализации национального интереса. Европейская история до 1945 г. — это преимущественно история крупных военных баталий. Причем значительная часть из них была инициирована различными конфликтами между Францией и Германией, претензиями Великобритании на вечность ее глобальной империи, стремлением малых государств европейской части континента к национально–государственному суверенитету. Все это происходило на фоне устойчивого развития научной мысли в направлении обоснования потребности европейских народов в объединении Европы.

Необходимо учитывать, что две мировые войны XX в., особенно вторая, беря начало во внутренних европейских конфликтах, охватили Азию и затронули Африку, втянули в противостояние колониальные войска. В свою очередь, российская революция 1917 г. и ее влияние на Китай и многие страны Азии и Африки также сказались на политической Европе, втянув в события Америку и впервые превратив международную систему в двухполюсную. Трудно не согласиться с мнением западных и отечественных политологов, связывающих потерю политическим Западом статуса метрополии именно с большевистской революцией 1917 г. Тем самым завершилась эпоха европейского доминирования в колониальном мире и постепенно начала определяться эпоха американского господства, реализовывавшегося в условиях противоборства с Советским Союзом и идеологией коммунизма.