Юрий Пахомов - Макрохристианский мир в эпоху глобализации

В этот же период состоялась еше одна знаменательная встреча. На происшедшей в Дакаре Исламской конференции в число ее постоянных членов вошел Азербайджан, первым из республик бывшего СССР самостоятельно вступивший в международную организацию, не связанную с «социалистическим интернационалом» какого-либо призыва. Дакарская конференция недвусмысленно намекнула остальным мусульманским республикам Центральной Азии, что «будет приветствовать и всячески поощрять их желание вступить в ОИК». Тогдашнее руководство Пакистана обратилось к новообразованным центральноазиатским государствам с предложением о создании своей, независимой ни от кого, «системе коллективной безопасности», которая может в ближайшей перспективе перерасти в военно–оборонительный блок...

Все эти события стали концом одной и началом другой исторической эпохи, радикально изменившей геополитические контуры Евразийского субконтинента, внутри которого (правда, пока еще не столь отчетливо, однако все же довольно ощутимо) стали проступать очертания нового межгосударственного образования — Туркестана. Попытки создания Туркестанской Федерации, предпринимавшиеся в 1920‑е гг., были жестоко подавлены на корню большевистским руководством Кремля. Однако идея внутрирегионального содружества никогда не умирала окончательно. Она, что называется, «витала в воздухе», питая романтические грезы национальной, по преимуществу гуманитарной интеллигенции тюркоязычных народов.

Сегодня идея о создании Туркестанской Федерации (при всей своей внешней привлекательности) представляется мало осуществимой. В советское время в центральноазиатских республиках сформировались достаточно влиятельные политические структуры и правящие группы, существенно повлиявшие на формировавшиеся автономно от соседей поведенческие стереотипы своих народов и их национальную самоидентификацию, в прошлом не столь дифференциированную. Нельзя не учитывать и личных амбиций лидеров возникших государств, которые, ощутив вкус единоличной власти, не хотят ею делиться ни с кем. Если, к тому же, принять в расчет разноскоростные для каждой из стран региона характер и динамику демографического воспроизводства населения, а также относительную условность и небесспорность межгосударственных границ, очерченных в советские времена без учета реального соотношения этнических групп, то можно предполагать здесь усиление межгосударственной напряженности, подогреваемой извне.

И все же нельзя забывать, что некоторые усилия в направлении внутрирегиональной интеграции были в те годы осуществлены. Первые обнадеживающие шаги в этом направлении были предприняты Н. Назарбаевым в 1990 г., когда в Алматы собрались лидеры пяти республик Средней Азии и Казахстана. Кстати, буквально в эти же дни в казахской столице состоялась трехсторонняя встреча руководителей народных движений Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана, на которой велись поиски путей примирения между киргизами и узбеками в связи с «ошским конфликтом» (июнь 1990 г.). На второй встрече глав центральноазиатского региона в Ташкенте летом 1991 г. в качестве наблюдателя присутствовал и представитель Азербайджана.

На обеих этих встречах идея создания Туркестанской Федерации (либо конфедерации) не затрагивалась. Стороны ограничились лишь подписанием ряда важных межгосударственных соглашений экономического и культурного характера. Однако остается фактом и то, что тезис о создании межгосударственного объединения тюркоязычных народов Центральной Азии, прозвучавший в призыве Ассоциации тюркских народов, которая провела в Алматы (декабрь 1991 г.) свою конференцию, встретил в кругах национальных интеллигенций региона горячую поддержку.

Но сложившаяся в те годы реальность не способствовала актуализации такого рода устремлений. Во‑первых, вследствие уже упомянутого выше «субъективного фактора» — набиравшего ускорение расхождения интересов у правящих в центральноазиатских странах политических группировок. Во‑вторых, наличием «объективных обстоятельств», состоявших в том, что за событиями в регионе пристально следили достаточно могущественные соседи: с севера — Россия, с востока — Китай, с юга — исламский мир. Они были преисполнены решимости всячески противоборствовать возможным тенденциям в направлении внутрирегиональной интеграции (Россия и Китай), или принять участие в этом процессе, навязывая при этом новообразованным государствам свои ценности и интересы (исламский мир, ведущие государства которого жестко конкурируют между собой за лидерство в нем).

Подтверждением сказанному может служить то, что три ближайших южных соседа — Турция, Иран и Пакистан — начали активное проникновение на чрезвычайно перспективные и емкие, хотя и не сложившиеся в стройную систему, рынки центральноазиатского региона. Каждая из этих стран понимала, что, предложив свою помощь «собратьям, вышедшим на свободу из советского плена», они смогут уже в самое ближайшее время рассчитывать на приоритетные позиции при разработке и последующем совместном владении значительными сырьевыми ресурсами, содержащимися в недрах региона, войти в качестве «законодателей мод» в перспективные рынки товаров и услуг, лоббируя при этом свои интересы на всех уровнях руководства новообразованных стран. Именно по этим причинам они приняли самое активное участие в реализации предложенного Н. Назарбаевым масштабного проекта о создании скоростной Трансазиатской железной дороги и автомагистралей, повторяющих древние трассы Великого шелкового пути.

«Если бы нам удалось объединить наши капиталы и технологии с вашими ресурсами, то к чему тогда нам Европа» — высказывались многие предприниматели из соседних региону динамично развивающихся южных стран. Но под первой частью этого утверждения охотно подписались бы не только ближайшие соседи, но также и представители деловых кругов из гораздо более состоятельных стран вне пределов региона, положивших глаз на «невест, хотя и с сомнительным прошлым, однако и с богатым приданным», каковыми предстали перед всем миром молодые центральноазиатские государства.

Не потому ли, спустя короткое время, регион посетили с официальными и просто дружескими визитами М. Тетчер, Дж. Бейкер, Т. Озал, Али Акбар Вилаети, а за ними и другие лидеры международного сообщества. Заметно активизировался и Китай. С одной стороны, он, и небезосновательно, опасался «дурного влияния» нового региона на тюркоязычное население Восточного Туркестана, с другой — остаться «в хвосте очереди» накануне распределения пакета выгодных экономических соглашений со странами «центральноазиатского кландайка», сулящих, к тому же, немалые политические дивиденды.