Дмитрий Фалеев - Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем

Проходит пару недель. Опять старички сидят, в меру выпивают. Жен рядом нет. Один старичок спрашивает другого, мол, цыган ли ты, друг Колька. Колька, конечно, цыган и может побожиться в том. Ну и первый старичок цыган не хуже Кольки. Давай, говорит, сделаем что-нибудь цыганское. Ну, вы поняли, да?!

Они садятся на трамвай, едут на окраину города и уводят двух лошадей с детско-юношеской конно-спортивной базы. На глазах нескольких изумленных наездниц детско-юношеского возраста. И едут, довольные, вставать табором в единственный лесопарк города, ага. Праздновать.

Инструктор конно-спортивной базы, крайне возмущенная девушка, звонит в милицию. Те методом опроса прохожих и погляда на мостовую выслеживают старичков и доставляют их с шампурами в руках в отделение. Протокол. Прибегают жены. Бьют себя пяткой в грудь, рвут волосы, трясут производственными грамотами. Впечатленная и разжалобленная девушка забирает заявление и лошадей, милиционеры делают внушение бабушкам следить за своими дедушками и всех отпускают.

Проходит несколько недель…

Вам уже так же хорошо, как мне?

Проходит несколько недель. Бабушки в какой-то момент отвлекаются от дедушек, и те садятся спокойно, без бап-с, в меру выпить. После очередной рюмочки один старичок наклоняется к другому и строго спрашивает:

— А цыган ли ты, друг Колька?!?!

…Короче, после того, как их взяли стоящими табором все в том же лесопарке, с лошадьми, сведенными у конной милиции , говорят, жены их зашили».

В цыганский табор каждый раз приезжаешь, как на обратную сторону Луны. Дети играют, взобравшись на крышу синей BMW. У них там танцплощадка.

Маленькая девочка, убежденно тыча пальцем в подружку, кричит мне:

— Дяденька! Заберите ее! — подружка хмурится. — Пожалуйста! Дяденька! Заберите ее!.

Выходит Тима — пузо вперед. Сверкнул свысока золотыми зубами. Он чем-то похож на бенгальского тигра.

— Бахтале-зурале!

— Бахтале-зурале! — Тима только кивнул, здороваться за руку у цыган не принято.

Сегодня — Симпетри (12 июля), День святого Петра. Котляры придают этому празднику значения не меньше, чем Рождеству или Пасхе.

Спрашиваю в таборе одного мальчишку:

— А кто такой святой Петр?

— Ты!

Перед домом барона — накрытый стол.

— За ним сейчас и живые, и мертвые! — сообщает Чобано, но у Греко есть более рациональное объяснение:

— Мы в этот день поминаем родню. Симпетри — это родительский праздник. Весь мир его празднует!

— А ваш Святой Петр, он цыган или русский?

— Он молдав!

Праздничный стол накрывают в каждом котлярском доме. Столы прямо ломятся. Чего только нет! Пиво и водка, разные закуски, но главное — яблоки, персики, груши, виноград, клубника, дыни, арбузы, абрикосы, апельсины… Раньше считалось, что к этому дню в лесу созревают ягоды и фрукты, теперь их можно ходить и собирать. Современные котляры ходят, разумеется, не в лес, а на рынок. Скупиться не принято, иначе засмеют.

Тарелки поставлены общие для всех, не персональные. Ведь как же иначе — это у нас пришли к тебе в гости пять человек, и тебе ненакладно каждому поставить отдельный прибор, а в таборе приходит сорок человек, пятьдесят человек! Разве напасешься на всех тарелок?!

Лепешки, мясо, котлеты по-киевски.

— Ешь что хочешь, как хочешь. У нас по-простому, — объясняет Жаркой.

Начинается обход . В панеевском таборе тридцать два дома, и ко всем надо зайти, уважить. Вот мужики весь день и слоняются из гостей в гости. Это мы, русские, где начали отмечать, там и закончили, а цыгане дольше пяти минут удержаться на одном и тот же месте не могут. Вот что значит — кочевые корни!

Мы идем к Тиме, оттуда к Боше, Червонцу, Пьяпино, на очереди — Пико, Жаркой, Чобано. Жратвы везде навалом. К десятому дому у меня кусок уже в горло не лезет, а впереди еще больше половины!

Женщины во время торжества где-то прячутся. Спрашиваю у дядьки с бровями, как у филина:

— Почему вы женщин не приглашаете?

— Ну, ты представь: мы, мужчины, сидим, разговариваем — про дела, про друг друга, и вдруг — женщина! Нам неудобно, и ей неудобно!

К столу подходит симпатичная малышка в голубеньком платьишке — годика четыре, длинные волосы русого цвета. Женико ее угощает Löwenbräu.

— Внучка твоя?

— Внук. Просто так одели.

От дома к дому все немножечко хмелеют и становятся шумнее. Но без экстремизма. Если в ком заиграло и тенденция к бузе, непьющая молодежь оперативно отводит его в сторону. Все под контролем. Тем более всем наперед известно, от кого стоит ожидать скандала.

Вот эпизод. Как раз на Симпетри, середина обхода , дорогой мой Женико перебрал лишнего, а я — с видеокамерой. Он говорит вдруг: «Пошли ко мне! Снимешь мой дом!» А его дом — с краю, и очередь идти вовсе не туда. Все идут к Капусте. Говорят: «Потом! Потом к тебе!» А Женико: «Потом — закончится пленка! Пошли сейчас!» В общем, уперся. Но его не слушают: «Потом! Отстань!» Тут в глазах огонь — натурально такой, когда собой уже не владеют: пошли ко мне и все тут, вынь да положь. Но Женико добрый. Я знаю, что добрый. Просто вспылил. Ему стало обидно — чем он хуже других? Ведь он такой славный! Веселый и хороший! А раньше, видимо, был совсем хороший. Когда пил поменьше. Его дети любят, а это ли не признак? Женико — «замбарона по молодежной части». Так его характеризует Ванчо.

Цыгане вообще норовистая нация — вспыхивают, как порох. Раньше доходило до стычек жестоких — брат шел на брата, одному бутылкой разбили череп, беременную женщину пнули в живот, другого бросили в глубокую канаву с железными обрезками, так что он превратился в кровавое месиво. Цыганка Кокана (по русски — Упрямая) так довела собственного мужа своими нападками на глазах соседей, что он не выдержал позора перед людьми и ночью покончил жизнь самоубийством — выпил стакан серной кислоты.

Сейчас таких зверств уже не бывает. От вспышек прежней ослепляющей ярости осталась лишь взбалмошность. Природный скандализм. Из них это лезет. Уж на что Береза собой владеет, достойная женщина, душа у нее умная, а и то не удержится, не сможет себе отказать в удовольствии. Пришли с ней в магазин, заняли очередь, о чем-то общаемся, а какая-то русская, несимпатичная и блеклая девушка, нам говорит:

— Нельзя ли потише?

У Березы сразу:

— Ты больная? Нервная?

Вы понимаете? В ней уже пошло ! Пусть и не в дело, но она же цыганка! А цыганкам — можно!

Русская на это ни слова не сказала — отвернулась к витрине.

А Береза рада; даже забыла, что хотела купить!

…Мы уже подходим к двадцатому дому, и кажется, что больше ни кусочка не проглотишь, но, однако же, вот банка с самодельным вином из малины по старинному молдавскому рецепту, вот сывьяко, вот маря! Как не попробовать? Ой! А добавки?