Дмитрий Фалеев - Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем

«Это было на самом деле. Поймали ривляне [40] Римляне. Иисуса Христа. Они решили его распять. Кузнец им выковал пять гвоздей — два гвоздя в руки, два гвоздя в ноги, а один — в сердце! Если б Иисусу пробили сердце, он бы не воскрес! И вот, значит, ривляне забили ему два первых гвоздя, еще два забили, а пятый гвоздь!.. Где он? Пропал куда-то! Стали искать! Нет пятого гвоздя! Его украл один цыганенок! Спрятал его в рот! Его спросили: “Не видел гвоздя?” А он им наврал — головой мотает: нет, мол, не видел. Его отпустили. Цыганенок во рту этот гвоздь и унес. Иисус воскрес и за это разрешил цыганам воровать и обманывать людей».

Цыганская Библия, она ведь тоже сначала «цыганская», а потом уже «Библия».

Встречал я котлярку, которая была полностью уверена, что Адам и Ева были цыгане, и если бы Ева не откусила запретного яблока, цыгане и поныне бы жили в раю!

Сказки и преданья по котлярским понятиям разрешается рассказывать далеко не всегда — не круглый год, а в довольно узкий промежуток времени перед Рождеством. «Иначе чирей на жопе вскочит!» Этот период, накануне Рождества, называют Каляды. А. Черных в «Очерках этнографии цыганского табора» приводит рассказ котлярки рувони из города Перми: «Каляды начинаются. Собираются все в один дом, всю ночь надо было на полу сидеть, пальто можно было под себя подстелить, а подушку, одеяло, матрац — нельзя. Мы, дети, прямо на полу засыпали. Дети, взрослые, молодежь — все собирались в один дом. Каждый день в разном доме. По очереди сказки рассказывали, кого очередь сегодня говорить. Последний раз так собирались в 1974 году».

Это грустная правда. Старики и старухи теперь говорят: «Мы все забыли». Этнографы собирают последние крошки.

Жили-были дед и бабка, у них не было детей.

Вот дед говорит:

— Возьми, бабка, сумку, пойдем с тобой в лес — собирать грибы.

Пошли они в лес собирать грибы и увидели зайца. Дед говорит:

— Бабка, смотри! Давай ты по той стороне, я — по этой, и поймаем его!

В общем, поймали-поймали они его, в сумку засунули, принесли домой.

Бабка говорит:

— Заяц-заинька! Живи ты у нас. Ты будешь нам как сын!

— Ладно, — говорит, а они его начали в доме запирать, на улицу не пускали — он и заскучал.

Вот пошли дед с бабкой в город. Говорят: «Заяц-Заинька, мы на базар — покупать себе одежду, а ты дом сторожи».

И снова дверь закрыли.

Вот сидит он, сидит и проголодался. Смотрит — в печке каша стоит в чугуне, он по одной ложечке, по другой ложечке — и всю кашу съел! Ну что теперь делать? Ведь его же отругают. Взял он воду, пшено, сам стал кашу варить, и она вся сгорела!

Тут дед с бабкой вернулись.

Заяц спрашивает:

— Кто там?

— Это мы, Заяц-Заинька, — принесли тебе одежду, гостинецу [41] Гостинец. тебе принесли.

А ему же надо как-то в лес от них убежать, и он притворяется:

— Ой! Ой! — схватился за голову. Стонет и стонет.

Бабушка спрашивает:

— Заинька ты мой миленький, что с тобой случилось?

— У меня голова болит!

— Мы тебе сейчас таблеточку дадим.

Он говорит:

— Можно я на улицу пойду, на воздух?

— Ну иди, Заинька. Только ненадолго!

Завязал он голову и пошел на воздух.

Покамест дед говорит бабке:

— Бабк, я проголодался.

— А чего тебе дать?

— Да у нас в чугуне каша была!

Она ему кушать на стол поставила, а он — фу! Что за каша?!

Тут заяц им кричит:

— А я вас обманул! У меня голова не болит! И кашу-то я съел! А ваша вся сгорела. Вы меня поймали? Гулять не пускали? А теперь я от вас убегаю!

Они бегут-бегут, бегут-бегут за ним — никак догнать не могут. Столько бежали — и вот и зима пришла! Устали дед с бабкой. Замерзли в лесу. Ну что теперь? Просят:

— Заинька! Принеси нам немножко дровишечки, разожги нам костер, а то мы замерзли!

— Не-ет! — отвечает. — Вы меня поймали? Гулять не пускали? А я вам никакой костер делать не буду! Вот сидите и замерзайте! А я пошел дальше!

Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец.

Эта детская сказка крайне показательна в плане осмысления цыганской психологии. Заяц далеко не положительный персонаж, но симпатии рассказчика на его стороне. Ясно, что дед с бабкой желают своему Заиньке только добра, но они держат его в неволе, хотят переделать и заставить жить по-своему. Именно за это он сперва их обманывает, а потом поступает с ними даже жестоко. Не нужно ему это — ни чужие порядки, ни чужое «добро», ни «нормальная» жизнь, которую ему искусственно навязывают. Заяц сам по себе и будет гулять, сколько ему вздумается! Поэтому он прав, с точки зрения цыгана. Мораль тут не выражена прямыми словами, но легко прочитывается.

Я уже упоминал, что цыганская сказка как актуальный фольклорный жанр отходит в прошлое, она не востребована, но по-прежнему бытуют (хотя тоже растворяются) так называемые «страшные истории». Они лаконичные, словно анекдоты, но при этом персонажи их совсем не анекдотные — это некие мули́ (ожившие покойники). Согласно поверьям, они после смерти приходят обратно, в семью, где жили, и могут забрать кого-то с собой.

Хоронили как-то раз одного цыгана. Вдруг он — хоп — и сел в гробу! Все бегом, а мертвец из гроба выпрыгнул и за табором погнался.

Старики знают: чтобы от покойника избавиться, надо реку перейти. Обычный мулó даже по мосту перейти ее не может, а те цыгане семь рек перешли — мертвец за ними: зубами клацает, саван развевается…

Ночью догнал, явился к жене. Говорит: «Ты не бойся. Я не Черт, я от Бога».

Жена ему: «Убирайся, не хочу тебя видеть».

Он пошел, взял веревку, повесился в лесу, а утром сын его пошел по грибы, увидел отца и повесился рядом.

Или вот — в том же роде. Шел как-то цыган лудить-паять и остановился на ночлег в одной избе. А была та изба плоха. Каждую ночь туда приходила умершая бабка — она была ведьмой. Хозяин рассказал об этом цыгану.

— Ладно! Ты меня накорми да напои, да дай для жены красивый платок, а я все устрою!

Хозяин накормил и напоил цыгана, и тот вышел во двор, срубил осинку и вытесал из нее кол, и еще палку оставил и ветошкой обмотал.

Вот пришла ночь. Всех разбудил стук двери. В сени кто-то вошел. Потом и в избу. Это была мертвая ведьма.

Цыган быстро сунул палку с ветошкой в печь, и она загорелась. Он ткнул огнем ведьме в лицо. Она закричала. У нее загорелась голова, и она побежала вон из хаты, а цыган потушил палку и снова спать лег.

А утром они с хозяином пошли на кладбище. На одной могиле, с поваленным крестом, трава была черная, сожженная. Цыган и мужик раскопали землю и нашли там ведьму с обожженной головой. Цыган проткнул ее осиновым колом.

Мертвечиха закричала и превратилась в пепел.

Хозяин подарил цыгану красивый платок для жены, и цыган ушел лудить-паять.